Сельский детектив

Трагикомедия в двух действиях.
Действие первое. Сельмаг
Действующие лица :
Неваляев Сергей, капитан милиции
Скока-синюшник, местный житель
Шмелев Владимир, хозяин магазина
Алла, продавщица
Коровкин Костик, приезжий рабочий
Мария Семеновна, местная жительница, пенсионерка.
Сироткин, сержант милиции
Первый санитар
Второй санитар

Действие происходит зимой в деревенском продуктовом магазине. На прилавке стоит открытая бутылка водки и надломанный батон хлеба. Чуть поодаль в небольшом закутке находятся трое мужчин, двое сидят один стоит. Стоит Скока-синюшника. На нем куртка, накинутая на голое тело, потертое трико, а на ногах тапочки на босу ногу.


Неваляев. Давай рассказывай, как все было.
Скока-синюшник. (нервничая). Откуда я знаю, как было. Я не присутствовал.
Неваляев. Я тебя пока спрашиваю, не кто убил, а как ты труп обнаружил. Во сколько это было? Где она лежала?
Скока-синюшник ( успокаиваясь).Так бы и сказал. Значит, проснулся я, голова никакая. У кореша день рождения было вчера. Выпили знатно.
Неваляев. Она у тебя и сейчас никакая. Как говорится, давай ближе к телу.
Скока-синюшник. Хожу по комнате сам не свой. Выпить охота по самое не могу, а денег нема. Все, что были, на подарок корешу истратил.
Неваляев. (с любопытством). И что ж ты такого своему корешу прикупил, что все деньги истратил?
Скока-синюшник ( с удивлением). Как что? Ты, не знаешь, что на день рождения дарят? Бутылку хорошей водки подарил. Здесь, как раз в магазине и покупал, за 60 ...
Неваляев. Хороший подарок. Главное, очень нужный. Ладно, рассказывай дальше.
Скока-синюшник. Значит, хожу по комнате сам не свой. Думаю, как бы мне опохмелиться. Тут и вспомнил, что в магазине Наташкина смена. Дай, думаю, схожу, попытаю счастья. Она мне иногда в долг давала. Душевная женщина. Ну, оделся и побежал в магазин.
Шмелев. На счет оделся, ты явно преувеличил. Это ж надо в тридцатиградусный мороз по улице в тапочках шлепать.
Скока-синюшник. А чё, тут, полкилометра всего-то. Да меня такой озноб колотил, что все равно, что в шубе бежать, что голышом.
Неваляев. Во сколько это было?
Скока-синюшник. Что было? Колотить меня начало?
Неваляев (нетерпеливо). Во сколько, спрашиваю, в магазин пришел?
Скока-синюшник. Во сколько?(задумался) Щас, скока время?
Шмелев. Полседьмого.
Скока-синюшник. Значит, в магазин я пришел в полшестого. Вхожу, никого за прилавком нет. Я на всякий случай крикнул: «Наташк, ты где?» Молчок. Тогда я через прилавок перегнулся. А она там родимая лежит, вот прямо, как сейчас. Ноги подогнуты, а на шее кровищи… Я перепугался, и сразу к Николаичу побежал. Сказать, что Наташку убили. Он же тут неподалеку живет.
Неваляев. Перепугаться перепугался, а водяры тяпнуть не забыл. Воспользовался случаем?. А это уже на статью тянет за кражу.
Скока-синюшник. Какая кража? Вот же бутылка стоит. Я же только чутка выпил, чтобы успокоиться, ну и заодно полечиться. Зря, что ли в магазин бегал. В общем, я все Николаичу сказал, а он уже вас вызвал.
Шмелев (сквозь зевоту). Вот, такое несчастье. И кому понадобилось?
Неваляев. Это я и пытаюсь выяснить. Сироткин, иди труп пощупай. Холодный или теплый. Надо примерное время убийства установить.
Сержант прошел за прилавок, наклонился над трупом.
Сироткин. Вроде холодная. Но закоченеть могла и от холода. Вон, какой мороз на улице.
Неваляев. Все равно, не могли ее убить раньше трех ночи. Значит, где-то между тремя и пятью. Есть, чем накрыть?
Скока-синюшник. Чтобы не замерзла?
Неваляев. Нет, чтобы она твою пьяную рожу не видела.
Скока-синюшник. Очень вас понимаю.
Шмелев. Сейчас что-нибудь найдем. Скока, принеси с топчана одеяла.
Скока-синюшник. А выпить скока еще дашь?
Шмелев. Дам, дам. Так дам, что век будешь помнить. Иди? неси, пьянчужка несчастный.
С недовольным видом Скока поплелся в дальний угол и принес одеяло, вместе с сержантом накрыли труп.
Неваляев. Теперь вас опросим, Владимир Николаевич. Паспортные данные я потом внесу в протокол. А пока сообщите, все, что знали о покойнице.
Шмелев. Что все?
Неваляев. Все, что знаете. Фамилия, где живет, откуда приехала, сколько лет. Замужем, не замужем. В общем, все.
Шмелев ( начинает нервничать). А что я знаю? Я ничего не знаю. Зовут Натальей, не местная, приезжая. Вот и все. Что я еще должен знать?
Неваляев. Как что? А фамилия, адрес? Она же у вас продавщицей работала, лицо, так сказать, материально-ответственное.
Шмелев. Ну и работала. А если какая недостача, так сменщица у нее бы смену не приняла, а я из зарплаты удержу. Для этого и фамилию знать необязательно. Есть конкретный человек, и все. У меня и так проблем хватает, а тут еще фамилии какие-то помнить.
Неваляев. По закону вы с ней трудовой договор должны заключить. А в договоре есть такой пунктик: фамилия, имя, отчество. Где у вас такой договор? Покажите его мне.
Шмелев. Какой пунктик? Какой еще договор. Договорились и все. Как работать, сколько получать…
Неваляев. Владимир Николаевич, вы закон нарушаете.
Шмелев. Ничего не нарушаю. Ее устраивало, меня тоже. Налоги плачу исправно. Могу декларации показать. Ты, капитан, лучше убийство расследуй. «Договор, договор». Без тебя проверяльщиков хватает. И каждому дай.
Неваляев. Во-первых, ты, то есть вы мне не тыкайте. Во-вторых, на что вы намекаете. Я, не проверяльщик. Я, как раз, и расследую убийство.
Шмелев. Вы хотите сказать, что никогда и ничего у меня не брали?
Неваляев. А, что я у тебя особенного брал? Два раза в год, на день милиции и на новый год по продуктовому набору. И зря, ты на меня напраслину возводишь. Все-таки, соседи. (примирительно), Как я могу расследовать, если не знаю даже, кого убили? Что я в протоколе напишу? «обнаружено неопознанное тело, которое все знают»? Идиотизм же. Тело знаем, а фамилии нет. Так не должно быть, чтобы у тела фамилии не было. И как узнать ее фамилию? Скоков!
Скока-синюшник. А мне-то зачем? Взял бутылку, да и пошел. Бутылке фамилия не нужна. Бутылке закуска нужна.
Шмелев. Надо сменщицу ее, Аллу спросить. Она, наверняка знает.
Неваляев. Вызывайте, небось, и фамилии и сменщицы не знаете.
Шмелев. Не знаю, но у меня ее мобильник есть. Счас позвоню ( вытащил из кармана телефон и набрал номер). Алла, спишь что ли. Кто-кто? Николаич звОнит. Давай быстро собирайся в магазин. У нас тут несчастье. Наталью убили. Все, все, быстрее ( обращаясь к Неваляеву). Где-то рядом живет. Счас прибежит.
Скока-синюшник. Можно еще ее хозяйку спросить, у кого Наташка комнату снимала. Она-то точно должна знать фамилию. Как никак постоялица.
Неваляев (радостно). Молодец, Скоков, правильно мыслишь. Знаешь, где живет хозяйка?
Скока-синюшник. Евдокия Семенна? Да, конечно, знаю. На машине минут десять .
Неваляев. Сироткин, бери ханурика, и езжайте .
Скока-синюшник. Мне бы для лечения еще бы грамм сто, а то ноги страсть, как замерзли.
Неваляев. Валяй.
Шмелев. Пей, чего там. Все уже бутылка початая.
Скока – синюшник. ( поднес бутылку ко рту и одним махом сделал глубокий глоток). Все, теперь жить можно. Поехали сержант. ( Скоков и Сироткин уезжают)


Неваляев. Курить у тебя можно?
Шмелев. Конечно, я и сам закурю.
Неваляев. Точный «висяк» попался. Странно, это все. Маленькая деревня, все на виду. А случись что, выясняется, что ни черта друг о друге и не знаем.
Шмелев. Да в деревне местных-то остались: бабки старые, я, да такие, как Скоков. Все приезжие. Такие понаехали, что не только фамилию, имя не запомнить . Пока имя запомнишь, он уже уехал. Вот такие мне и магазин строили. Я только бригадира и знал. Теймуразом звали. А я его все на наш лад Тимуром кликал. А с остальными и не общался. Зачем мне это? У меня своих делов хватает . Вот я думаю, что такой залетный и зарезал Наталью. Приехал за длинным рублем, а ему тут облом. Работы нет. Или пропил все заработанное.
Неваляев (задумчиво). Может, оно быть и так, а только и среди местных такие выродки встречаются, что думаешь: «Неужели его мама родила?» Вот недавно было у нас дело, слышали, наверное, парень молодой, мать , сестру убил. А все из-за чего? Денег на бутылку не дали. За бутылку жизни лишить. Это тебе как? Да, кстати, давайте выясним, что у тебя из магазина пропало.
Шмелев. Счас посмотрю ( подходит к прилавку). В кассе ничего нет, но там только мелочь всегда хранится. Выручку она в кармане держала.
Неваляев. Так посмотри ( тут же). Стой, стой, не трогай тело, мне же ее отснять надо ( вытащил из сумки «Полароид», зашел за прилавок и сделал несколько снимков). Все, можешь проверять.
Шмелев. На спину бы перевернуть.
Неваляев. Так переворачивай.
Шмелев. Я не могу.
Неваляев. А-а, понятно. Я-то столько уже напереворачивал, все равно, что мешок картошки поднять и высыпать. Ладно, я сам (капитан перевернул труп на спину). Где искать?
Шмелев. В кармане должны деньги лежать.
Неваляев. В этом нет, и в другом ничего нет. Все через жопу делаете. Фамилии не знаем, деньги вместо сейфа в кармане храним. А потом удивляемся. «Надо же меня ограбили».
Шмелев. Всегда выручка в кармане была.
Неваляев. «Всегда в кармане», а человека убили. Сколько могло быть у нее денег?
Шмелев. Я думаю, что немного, ночью выручка маленькая. Может, одна тысяча, две
Неваляев. Надо ж, какой честный попался. Я думал, что сейчас такую сумму забубухаешь. Ладно, так и запишем, что «похищено было около двух тысяч». А из товара?
Шмелев. Да смотрел я… Трудно сходу сказать. Вот здесь точно стояли две бутылки коньяка, а сейчас их нет.
Неваляев. Может, она их продала.
Шмелев. Они полгода стояли. Местные все больше по водке, как вот Скока.
Неваляев. Еще что?

В магазин шумно влетает запыхавшаяся женщина. Это Алла, ярко накрашенная и вульгарная блондинка.
Алла. Николаич, что Наташку убили? Где? Как? Что же это такое делается. Человека среди бела дня убивают!
Неваляев. Успокойтесь гражданка. Убили ее ночью, а не среди бела дня. Как вас по имени-отчеству?
Алла. Алла Сергеевна.
Неваляев. Давайте, Алла Сергеевна, пройдем вот сюда (капитан проводит ее за прилавок). Узнаете?
Алла. Узнаю, конечно, узнаю. Наталья наша. А-а-а, убили сволочи. Такого человека убили. Как же я теперь( хватает Шмелева за куртку). Говорила я тебе, что давай зимой в ночь не работать, не дай Бог, что случится. Скажи, говорила? Говорила?
Шмелев. Ну, говорила. Да, отцепись от куртки. Ты, что ополоумела, концерт при милиции закатываешь. Что подумают?
Алла. Пускай, что хотят, думают. Бедная Наташа, какая была женщина. Добрая, отзывчивая. Какой души человек. На кого ты нас оставила! (неожиданно успокоившись). Кто вместо Натальи работать будет? Опять какую-нибудь пигалицу поставишь? А она, как та, что до Натальи была, продуктов наберет да сбежит. Не бери ты никого пока. Я лучше отработаю.
Шмелев. Алк, ты что городишь? О какой замене ты сейчас говоришь? Человек погиб. Милиция вот интересуется, что ты можешь рассказать о Наталье.
Алла ( поворачивается к Неваляеву). Все могу рассказать. Она – моя почти лучшая подруга.
Неваляев. Алла Сергеевна, значит, вы хорошо знали погибшую?
Алла. Я же говорю, как родную. Ближе человека мне и не было. Очень отзывчивая была. Была… На кого ж ты меня, Наташенька оставила. Кому я душу свою уставшую буду изливать?
Неваляев. Алла Сергеевна, как была фамилия погибшей?
Алла тут же перестала рыдать и с удивлением посмотрела на капитана.
Алла. Фамилия? Не знаю. Как-то случая не подворачивалась спросить. Да и зачем мне знать ее фамилию? В долг она не просила, а я бы и не дала. Тут дала одному по доброте душевной тыщу рублей на неделю. В залог паспорт взяла. С фамилией. А толку что? Я месяц за этой сволочью бегала. Обещаниями меня кормил. Завтра, послезавтра. Только я не такая дура, чтобы обещаниям верить. В день зарплаты прямо у кассы его и взяла. Была рада, что хоть без процентов тыщу вернула. Да, Наташку я любила, но денег бы в долг ей не дала. И теперь понимаю, что правильно. Вот представь, товарищ капитан, дала бы ей я денег, и что? Наташка убита. С кого бы я долг получила? Вот. Поэтому, зачем мне ее фамилия?
Неваляев. Действительно «зачем»? Ну, а лет-то, сколько ей было? Это вы знаете?
Алла. Знаю, примерно. Мне вот сорок, а она моложе меня, хотя выглядели с ней одинаково, как ровесники. Я даже получше . Что сомневаетесь? Думаете, я вру ( смотрит в сторону). Ладно, отцепитесь. Не будем сравнивать. Может, тридцать, может тридцать пять. Точно не знаю. Сын у нее остался, с бабкой, с ее матерью живет. Она говорила, что ему двенадцать. Наверное, года тридцать три-тридцать четыре ей и было. Не больше.
Неваляев. А может меньше?
Алла. Что она, по-вашему, в шестнадцать родила?
Неваляев. Почему бы и нет.
Алла. Исключено. Она – женщина порядочная, а не лярва какая-нибудь.
Неваляев. А что порядочные женщины не могут в шестнадцать родить?
Алла. Вроде, как в милиции работаешь, а вопросы дурацкие задаешь. Такое впечатление, что порядочных женщин никогда не видел. Тогда, на вот, погляди. Одна лежит убитая, а другая, вот, перед тобой стоит. Может, и я завтра так же вот буду лежать. Наталья не просто порядочной женщиной была, она очень образованная, учительницей работала у малышей.
Шмелев. А учительницы, что не люди? Я вот недавно в газете про одну такую читал. Утром в школе работает, а вечером проституткой по вызову.
Алла. Кто про что, а вшивый про баню (разгорячась). Да, как ты смеешь так про учителей говорить! Наталью-покойницу с проституткой сравнить. Если, кто здесь и проститутка, то ты, орясина. Хоть одну юбку пропустил?
Шмелев. Ты, Алк, сбавь, сбавь обороты. Проститутка женского рода, а я мужик. Я не только денег не даю, но и сам не беру. У меня все по любви. И не забывайся. Пока ты у меня работаешь, а не я у тебя.
Алла. Раз ты начальник, так можешь гадости говорить? Не смей плохо о Наталье, о подружке моей. Что ты в любви понимаешь?
Неваляев. Заканчивайте со своими разборками. Потом без меня поговорите, кто есть кто. Не мешайте вести следствие. Так, значит, сын у нее имеется. А раз имеется сын, то должен быть и муж ( обращаясь к Алле). Что-нибудь про мужа ее знаете?
Алла. Да откуда мне про него знать? Она сюда уже разведенной приехала. Говорила, что пьющий попался. Вот она и ушла от него. А где сейчас другого взять? Или пьющий, или одно сплошное недоразумение. Я сама уже столько лет без мужика, а сколько ко мне с предложениями обращаются? А я абы как не могу. Я женщина разборчивая и порядочная.
Неваляев. О своей биографии в другой раз скажете. Давайте лучше про убитую. Откуда она приехала к нам?
Алла. Где-то недалеко жила. Говорила, что часа четыре добираться до дома. Сначала на электричке, потом на автобусе. Она же почти все выходные домой к сыну моталась. Очень скучала без него. А он теперь сиротинушкой остался.
Неваляев. Точнее нельзя вспомнить? Хотя из какой области?
Алла. То ли из Смоленской, то ли из Тверской. Не помню. У меня на названия вообще память слабая. А что вы ко мне привязались: «что да откуда». Паспорт ее посмотрите, там все написано.
Шмелев. Точно. Что мы мучаемся? Взять паспорт да посмотреть. В паспорте все написано. И фамилия, и где живет.
Неваляев. А что ж вы в свое время не посмотрели?
Шмелев. Я уже говорил. Мне вроде ни к чему.
Неваляев. Во-во, всем ни к чему, а труп бесфамильный получается , то есть неопознанный( капитан достал мобильник). Сироткин. Это я. Ты где? Хорошо. Зайди в комнату к погибшей, поищи документы. Найдешь, вези сюда. В общем, любые документы, проливающие свет на покойницу. Все. Жду (обращается к Шмелеву). Еще раз по карманам посмотрю у убитой . Может, где лежит паспорт.
(входит за прилавок).
Алла. Может, бандюга документы забрал?
Неваляев. Может, и забрал. А может и паспорта у нее не было. Потеряла, а восстановить не успела.
Алла. А чем он ее так полоснул?
Неваляев. Ножом, наверное. Посмотрите, ножи все на месте?
Алла ( внимательно осмотрев прилавки). Нет, колбасного нет. Точно его нет.
Шмелев. У тебя его и не было никогда. Ты одним ножом и колбасу, и хлеб резала. Сколько раз нас за это СЭС наказывала.
Алла. Ну, резала. Так каждый раз протирала. У меня все стерильно. Хоть кто-то у меня отравился? Молчишь. Вот то тоже. Колбасный нож пропал!
Неваляев. Да, не кричите вы так. Точно ножа нет?
Алла. Точно.
Неваляев. Так и запишем, что предполагаемое орудие убийства нож для нарезки колбасы.
Алла (обращаясь к хозяину магазина). Что, Николаич, теперь я следующая? Каким ножом бандюга мне горло перережет?
Шмелев. Тем самым, про который ты говоришь, что его нет. Вон он, под прилавком валяется (поднимает нож). Так, что капитан нож на месте. И крови на нем нет, кажется.
Неваляев( обращается к Алле). Про этот нож вы говорили?
Алла. Про этот. Какая разница здесь он или нет.
Неваляев. А такая, что следствие вводите в заблуждение. И протокол мне переписывать. Внимательнее надо быть.
Шмелев. И, вообще, увянь. И так тошно, а ты со своими страшилками
Алла. Это что значит «увянь»? Где-то здесь бродит вооруженный до зубов террорист, а он мне «увянь». Слышите, товарищ капитан, как он со своим персоналом разговаривает?
Неваляев. А все-таки почему, Владимир Николаевич, у вас охраны нет в магазине? Все-таки по ночам работаете?
Шмелев. Да, была охрана. А толку с гулькин хвост. Был у меня охранник. С ней водку жрал, да на топчане валялся (кивнул хозяин на Аллу).
Алла. А ты видел? Видел? Ты, что клевещешь? Перед органами меня позоришь! Ну, даже, если и так. Мы бдительность все равно не теряли.
Шмелев. А как же я тебя такую бдительную «раком» застал?
Алла. А что еще ночью делать? Все равно покупателей нет? За ночь два-три алкаша забегут, да и все. Что еще мужику с бабой ночью делать вдвоем, если покупателей нет.
Шмелев. Покупателей нет. Ври, да не завирайся. Когда Наташка-покойница работала, у нее всегда ночью покупатели были. Я уж молчу при товарище капитане, как ты на каждую бутылку сверху полтинник накидывала. Обманом покупателей занималась. Тебе за это статья «светит».
Алла. Да при такой зарплате, которую ты платишь, ноги протянешь. А уж кому, что «светит»… Чья бы корова мычала… И еще интересно мне знать, а чтой-то ты к Наташке сам по ночам шлялся? Помогал ей покупателей, что ли считать? Может, ты и сегодня к ней ночью приходил? Стал домогаться , а она тебя отшила. Вот ты ее в ярости и порешил!
Шмелев. Ты, дура! Думай, что городить. В ярости, порешил… Да, как тебе такое в голову сбрендило?
Алла. Это я сбрендила? Да, тебе, если не дать… Ты же сам не свой становишься. Что мы с тобой на этом топчане не кувыркались? Да, если бы я тебе тогда отказала, ты бы и меня порешил, как Наташку-покойницу (Алла начинает всхлипывать).

Перепалка прерывается появлением в магазине мужчины, на голове которого поверх вязаной шапочки нацеплена оранжевая строительная каска. Увидев Аллу, радостно улыбнулся.
Коровкин. Привет Алк, твоя смена что ли? А я прикидывал, вроде, как Наталья должна работать. Подменяешь что ли?
Коровкин замечает, что в магазине есть еще люди, и один из них одет в милицейскую форму. Не дожидаясь ответа продавщицы, резко развернулся и к выходу.
Неваляев.Стоять!
(От окрика капитана Коровкин также резко развернулся назад).
Коровкин. ( просящим и скулящим голосом).Я вчера говорил вашим, что, как только получу аванс сделаю регистрацию. Отпустите меня, денег все равно нет.
Неваляев. В магазин, зачем пришел?.
Алла. Да это ж Костик, бывший Наташкин сожитель. Пришел к Наташке обратно жить просится. Он, как деньги все пропьет, к ней обратно просится. А она женщина жалостливая, завсегда его обратно принимала. Только не примет она тебя больше никогда ( Алла уже привычно всхлипнула).
Коровкин. Это еще, почему не примет? Примет, куда денется. Я ж, когда тверезый, опора в семье. А Наташка семью очень уважает. Если хочешь знать, мы даже с ней пожениться собирались. Так что нечего всякую глупость про меня говорить. Я вот сейчас к ней домой пойду, она и примет меня тут же в теплую постель.
Неваляев. Вот, что гражданин, покажите мне свой паспорт.
Коровкин. Сейчас, сейчас покажу. Он у меня глубоко запрятан. Не дай бог потерять. Вот, пожалуйста (протягивает паспорт Неваляеву).
Неваляев (смотрит паспорт).Так, Коровкин Константин Сергеевич, из Липецкой области пожаловали. На заработки?
Коровкин. На стройке работаю. Сами знаете, жизнь какая. В деревне работы никакой. Вот и мыкаюсь по стройкам. Я и плотником могу, и монтажником. Наташка очень меня ценит и относится уважительно.
Неваляев. А скажите, Константин Сергеевич, как вы жениться собираетесь? У вас же есть законная жена, Коровкина Алевтина Петровна. Двоеженство по закону карается. Знаете об этом?
Коровкин. А я разведусь. Я и так, считай разведенный. Жену, почитай, уже года два не видел.
Неваляев. Впрочем, ваши семейные дела меня не интересуют ( прячет паспорт Коровкина в карман).
Коровкин. Паспорт мой…
Неваляев. Верну, верну. Всему свое время. Но сначала ответь мне, когда Наталью последний раз видел?
Коровкин. Вчера в это же время.
Неваляев. Зачем приходил?
Коровкин. Воссоединиться хотел.
Неваляев. Чего хотел?
Алла. Я же говорю, что жить обратно просился.
Коровкин. Ну и просился. Что в этом такого. Я раскаялся вчера перед ней. Она и сказала, сегодня приходить. Она смену сдаст, и вместе домой пойдем.
Алла. Какая же Наташка, дура. Что ты ей наобещал? Такой душевной женщине, такие козлы достаются. Теперь все равно она тебя не примет. Убили Наталью.
Коровкин. Как убили!… А мне теперь, куда? Я уже и от места в доме отказался.
Шмелев. Влип, однако.
Неваляев. Да, убили. Вот, посмотри. Узнаешь?
Коровкин ( не глядя). Да, узнаю. Наталья Сергеевна это.
Шмелев. Так ты ее даже по отчеству знаешь. Тогда и фамилию должен знать.
Неваляев. Точно, раз отчество знает, то и фамилию…
Коровкин. А, как же без отчества. Я к ней очень уважительно относился. Наташенька, как же я без тебя теперь. Дорогая моя, ты усопшая.
Неваляев (нетерпеливо). Фамилию ее назови.
Коровкин. Фамилию? Нет, фамилии я не помню. К чему она мне? Хотя вроде, как на «а» кончается. Для меня главное было не фамилия, а любовь и уважение.
Неваляев (расстроенно). И этот туда же. Зачем мне фамилия? Что за люди? Живут, не знают с кем. Кстати, а, ты сам где сегодняшнюю ночь провел?
Коровкин. Алиби, что ли спрашиваете? Глупость какая-то. Зачем мне ее убивать? Поила, кормила . Она мне живая была нужна. От мертвой Натальи Сергеевны мне только одни неприятности. Вот без жилья остался. А мне работать надо… Семью кормить.
Шмелев. Ну, ты мужик даешь. То на Наташке жениться собирался, то семью ему кормить надо. Ты уж определись.
Неваляев. Меня твои трудности не интересуют. Отвечай только на вопрос. Где ночь провел?
Коровкин ( с развязной улыбкой).Алка, мое алиби. Ты уж Алла извини, что так получается. Не удалось мне тайну сохранить. Выношу, так сказать, наш роман на всеобщее обозрение. Всю ночь у нее провел. Алк, подтверди.
Неваляев ( с удивлением уставился на продавщицу). Как же так? Только что такие речи говорили. А сами…
Шмелев. Я же говорил капитан, что это за баба.
Алла. Что сами? Наталья все равно его опять выгнала. Да и чего уж здесь такого? А мужик он в постели справный. И по хозяйству помочь . Я женщина одинокая. Не пропадать же добру. Так что, алиби у него железное. Он, когда проснулся, наверное, подумал, что я на пересменок ушла. Вот и приперся.
Неваляев. Ну, дела.
Шмелев. А ты еще спрашиваешь, капитан, почему я охрану из магазина убрал. Какая охрана с этой аморальной.
Алла. Это я аморальная? Сам чуть ли не полдеревни перетрахал, а мне «аморальная». Я тебе не давала, вот ты и бесишься.
Шмелев. Ты мне не давала? Ха-ха. Да, кто поверит? Тебя помани, тут же постелешься. Не давала. Чтобы с тобой лечь, знаешь, сколько водки надо выпить?
Неваляев. Хватит, без меня будете разбираться, кто кого перетрахал (вкрадчивым голосом спращивает Коровкина). Скажи мне, раз ты жениться собирался, значит, убитую хорошо знал?
Коровкин. Конечно, хорошо. Она и была мне жена, только не расписанная.
Неваляев. Отлично. Тогда скажи мне, почему ты не знал фамилию убитой?
Коровкин (недовольно). Фамилия, фамилия. Я же сказал, что ни к чему мне была ее фамилия.
Неваляев. А как же ты, гад, жениться собирался, без фамилии ?
Коровкин. Женился бы и узнал. А так, зачем мне ее фамилия? Я, что аферист, какой. Это аферисты первым делом фамилию, где живешь? А мне главное человек, уважение.
Неваляев (угрожающе). Человек, говоришь? А в КПЗ не хочешь? Там тоже люди..
Коровкин. За что? У меня же Алкино алиби.
Неваляев. Найду за что. Собрался на бабе жениться, а фамилии не знает. Кому скажи, на смех поднимут. А я из-за тебя, гада, протокол составить не могу толком. Будешь у меня сидеть, пока фамилию не вспомнишь!
Алла. Вы, чего . Остыньте, он же не при чем. Ты, что так на невинного человека наезжаешь? Да, я к твоему начальнику…
Шмелев. Оставь его капитан. Он тут, действительно не при чем. Кто этой будет по хозяйству помогать?

В магазин входят сержант Сироткин, Скоков и хозяйка дома, в котором убитая снимала комнату. Хозяйке, Евдокии Семеновне, было явно за семьдесят, но выглядела достаточно бодро.
Сироткин. Вот, товарищ капитан доставил хозяйку. Комнату осмотрел. Никаких документов не нашел. Только чемодан с вещами, да Евангелие, - доложил Сироткин.
Алла. Наташка, верующая была. Пост соблюдала. Все, как полагается.
Неваляев. Евдокия Семеновна, Сироткин, подведи ее. (Сироткин с Евдокией Семеновной прошли за прилавок). Узнаете, Евдокия Семеновна, убитую?
Евдокия Семеновна. Узнаю, сынок, конечно, узнаю. Наталья это, жиличка моя. И какой же изверг так над ней надругался?
Неваляев. Ищем, Евдокия Семеновна, ищем. Вот и на вашу помощь надеемся.
Евдокия Семеновна. Да, какая же от меня помощь? Я ж ничего не видела.
Неваляев (безнадежно). Для начала назовите нам фамилию убитой. Откуда она?
Евдокия Семеновна. Да откуда ж я ее фамилию могу знать? Она ж только ночевать приходила. Или же домой к сыночку ездила. Очень она о нем беспокоилась. А уж заботилась как. И фрукты купит, и сладостей разных наберет, игрушку обязательно ему везет. Таких заботливых матерей поискать еще надо. Не то, что наши свиристелки местные. Упокой, Господь, ее душу.
Неваляев (строго и устало одновременно). Ну, как же так получается, Евдокия Семеновна, берете жиличку себе в дом, а документы не проверяете? Вы же знаете, какая сейчас обстановка, а вы без регистрации, без документов пускаете в дом незнакомого человека. Закон нарушаете, Евдокия Семеновна.
Евдокия Семеновна. А ты законом не стращай. Поздно меня уже стращать. Хороший человек и без документов хороший. А Наталья и была хорошая. За жилье а исправно и во время платила. Время свободное по хозяйству мне поможет. Имя ее знала, мне достаточно. А документы пусть твоя милиция проверяет. Она мне рассказывала, что твоим архаровцам по двести рублей в месяц платила, чтобы за регистрацию не цеплялись.
Неваляев (возмущенно).Это бездоказательно, за клевету на органы правопорядка можно и привлечь.
Евдокия Семеновна. На счет правопорядка не знаю, а орган у вас точно есть. Ты лучше расскажи, товарищ милиционер, что ты у Натальи по ночам делал? Наверное, документы проверял, ту самую регистрацию искал.
В магазине стало абсолютно тихо. Назревала сенсация местного масштаба.
Неваляев. ( вот теперь он совсем «устал») Евдокия Семеновна, измышлениями занимаетесь. Не был я никогда у Натальи. Да, знакомы, но не настолько…
Евдокия Семеновна. Я еще только вошла, сразу тебя признала. Только к Наталье ты в гражданской одежде приезжал.
Неваляев. Врет она , товарищи. Все закончили эти россказни.
Алла. Нет, не врет! Мне Наташка рассказывала, что мент к ней наведывается. Имени, конечно, не называла, но все сходится. Так что не отпирайтесь, товарищ капитан. А ты, бабуль, глазастая.
Неваляев (легко сдавшись).Ну, было, дальше что? Это моя личная жизнь, я хоть жениться не обещал.
Алла. И ты же нас всех про фамилию пытаешь? Вон, как Костика напугал. Синюшно-бледный весь стал. А сам-то знаешь ее фамилию? Неужто в постель полез, а паспорт не спросил?
все посмотрели на капитана.
Неваляев. Мы встречались-то всего раза три…
Евдокия Семеновна. Пять.
Неваляев. Пусть будет пять… Я же с ней не как милиционер встречался, а как мужчина. Зачем мне ее фамилия?
Алла (куражась).А как же насчет бдительности, товарищ капитан? А вдруг она террористка, какая. Лапшу тут на уши вешал о бдительности, о законе. А сам-то…
Коровкин. Меня все засадить хотел. Я Наталью не осуждаю. Это ее личный выбор. Хотя мне душевно обидно.
Шмелев. Ты бы лучше помолчал. Ну, капитан, ты даешь! Это, что же получается: использование служебного положения .
Неваляев. Да, я…
От окончательного позора Неваляева спасло появление в магазине двух санитаров.
Первый санитар. Из морга мы. Здесь труп?
Неваляев (с облегчением в голосе). Здесь.
Второй санитар. Оформляйте документы, да будем забирать. Нам еще за двумя «жмуриками» ехать.
Неваляев. Сейчас оформлю. Труп, как неопознанный пойдет.
Первый санитар. Алкаш, что ли какой?
Неваляев. Нет, продавщица.
Первый санитар. И что никто не опознал?
Неваляев. Опознать-то опознали. Фамилии не знают. Паспорт не нашли.
Второй санитар. Вы, народ, даете, хотя нам все равно. Пусть будет неопознанный.
Евдокия Семеновна. Это как, неопознанный? Это что ж, как бомжа ее неизвестно где схоронят?
Второй санитар. Да, бабуль, как бомжа.
Евдокия Семеновна (обращается к Неваляеву). Сынок, сделай что-нибудь. У нее же сын где-то остался, а он не будет знать, где могила матери. Я заберу ее, да рядышком со своим мужем схороню. Она ж не бездомная, какая.
Алла. Получается, что бездомная, и никому не нужная. Каждый попользовался ею, как мог, а теперь, знать не знает.
Неваляев. Евдокия Семеновна, успокойтесь. Я обязательно все узнаю о Наталье, хотя бы в память о ней. Обещаю, что она будет по-людски похоронена. Узнаю ее фамилию. Я же не бесчувственный чурбан. Все понимаю. В розыск подам.
Евдокия Семеновна. Эвакуированная, значит, получается пока Наталья.
Шмелев. Это как?
Евдокия Семеновна. В войну, в эвакуацию я с матерью потерялась. Мне года два было. В детдом отвезли. Имя свое знаю, а фамилию нет. Вот, как с Натальей, только покойница сказать не может. Дали мне новую фамилию, а мать меня так и не нашла. Только получается, что меня в детдом эвакуировали бесфамильной, а Наталью из жизни. (на последних словах Евдокия Семеновна не сдержалась и расплакалась). Пойду с Натальей попрощаюсь. Посмотрю в последний раз (заходит за прилавок, переворачивает труп на спину).Господи, так это же не Наталья.
Неваляев. Кто же? Вы, что говорите, Евдокия Семеновна. Все же опознали ее!
Шмелев. Да, точно не она.
Неваляев. Вы же все говорили, что это Наталья.
Алла. Так и вы товарищ капитан, говорили. Мне лицо ее не показали, а только сказали. Да и, по правде, кто еще мог быть кроме Натальи.
Первый санитар. Кто первым сказал, что продавщица убита?
Шмелев ( в сторону спящего Скоки-синюшника). Вот этот.
Второй санитар. Да он маму родную не узнает.
Шмелев. Точно. На слово поверили ему. Да и как не поверить. Убитая, точно женщина. А в лицо, конечно, никто и не вглядывался. Зачем?
Неваляев. Да, кто же это ? И, где тогда Наталья?
Первый санитар. Капитан, нам забирать труп? Или будете паспорт искать?
Неваляев (бросается к Скоке-синюшнику, тормошит его). Говори, гад, говори. Куда Наталью дел?
Скока-синюшник. (поет спросонья). Нет, мой милый, никуда я не поеду. (просыпается окончательно, говорит недовольно). Что еще? Нашли?
Неваляев. Ты зачем сказал, что убитая Наталья?
Скока-синюшник. А что разве не Наталья?
Неваляев. Иди, посмотри.
Скока-синюшник. И вправду не Наталья. А, кто тогда? (заходит за прилавок). Е-мое. Конечно, не она. Это же Светланка, соседка моя. Они иногда подменяла Наталью, когда той срочно домой надо было ехать. Точно, Светка. Отмучилась девка.
Неваляев. Это почему же отмучилась?
Скока-синюшник. Конечно, отмучилась. Это разве жизнь? Она вроде меня, только что баба. Кто я? Пьянчужка. Я же для вас только «синюшник. Да вам и разницы нет, Наталья это или какая другая баба. А со мной тоже петрушка приключилась! Менты недавно забрали. Спрашивают, ты кто? Точно так же, как ты капитан, нас про убитую спрашивал. Я им отвечаю: «Никто я». Налили бы, я сразу себя вспомнил. Они мне пинка под зад. Смеются: «Нам не надо неопознанное тело». Тебе капитан повезло – опознали тело. Если это Светка, значит, Наталья и не убитая вовсе. А так, как я - «неопознанное тело». Николаич, я допью бутылку за счастливое Натальино воскресение.
Неваляев. Дай-ка и я что ли?…
Другие тоже решили подтянуться к Скоке.
Конец первого действия.

 

Действие второе. Сельсовет.
Действующие лица:
Петр Фомич Заворуев, глава сельской администрации.
Иван Сергеевич Непряхин, его заместитель.
Николай Кузьмич Семипостол, председатель Совета, руководитель местного отделения партии власти.
Неваляев, майор милиции.
Шмелев, местный предприниматель
Алла, секретарь Заворуева
Скока-синюшник, местный житель.
Наталья, продавщица в магазине.

Евдокия Семеновна, местная жительница, пенсионерка

 

Со времени происшествия в сельмаге прошел год. Действие происходит в кабинете главы администрации. Кабинет большой и неуютный. Стол завален беспорядочно бумагами, которые обильно посыпаны пеплом. Вдоль стены стоят старые потертые стулья, почти все сиденья которых прожжены. Единственный незагаженный предмет – портрет президента, рамка портрета упирается в потолок .Заворуев, мужчина лет 45, стоит у раскрытого сейфа. Дорогой светлый костюм резко контрастирует с красным и помятым лицом. Но даже помятость не может скрыть озабоченность и встревоженность на лице. К нему пришла на прием местная пенсионерка. Он с ней разговаривает, при этом руками шарит в сейфе.

Заворуев (недовольно). Семеновна, ты, что ко мне пришла в неприемный день. Что-то экстренное?

Евдокия Семеновна. Да, нет Петр Фомич. Что у старого человека может быть экстренного. Теперь, наоборот торопиться не надо.

Заворуев. Тогда чего пришла?

Евдокия Семеновна. Мне Наталья посоветовала к тебе обратиться. Говорит, что ты мужик безотказный.

Заворуев (перестает копаться в сейфе и поворачивается к пенсионерке, лицо смущенное).

Какая Наташка, не знаю никакой Наташки. Ты, что городишь Семенна?

Евдокия Семеновна (хитро улыбаясь). А я поняла так, что ты ее хорошо знаешь. Так она о тебе тепло отзывалась.

Заворуев. Какая Наташка? Кто обо мне отзывался?

Евдокия Семеновна. Жиличка моя. В магазине продавцом работает.

Заворуев ( с деланным облегчением). Так бы и сказала. Знаю эту Наташку. Покупаю у нее иногда. Что тебе надо?

Евдокия Семеновна. У нас Петр Фомич всю дорогу снегом занесло. Не пройти, не проехать. Приказал бы трактором почистить.

Заворуев (успокоившись). Сделаем Семенна. Сейчас позвоню. Будет трактор. И иди, не мешай мне. Дела у меня важные.

Евдокия Семеновна. Спасибо тебе. А ты часом вчера Наталью мою не видел?

Заворуев (занервничал) Не видел, а, что мне ее видеть. Ты, зачем это спрашиваешь?

Евдокия Семеновна. Да, дома она опять не ночевала. Может быть, ее снова убили?

Заворуев. Ты, что говоришь Семенна? Убили. Жива она.

Евдокия Семеновна. А ты откуда знаешь?

Заворуев. Если бы кого убили, мне тот час же доложили бы. Все иди.

Пенсионерка уходит. Заворуев вновь начинает копаться в сейфе.
Заворуев. Куда же я ее положил? Может, сука под стол закатилась? И эта сука, Наталья куда-то запропастилась. Будь она не ладна.
Нагибается и заглядывает под стол. В этот момент входит Непряхин, который, как всегда в очень хорошем расположении духа.
Непряхин. Фомич, ты чего раком-то стоишь? Точь-в-точь, как Алка тогда. Помнишь?
Заворуев (вылезает из-под стола, здоровается с Непряхиным). Лучше бы не помнить. До сих пор отойти не могу. Понимаешь, печать куда-то задевалась. В сейфе ее нет. Думал, может, закатилась куда.
Непряхин. Алку спрашивал?
Заворуев. Нет, не спрашивал. Думал, сам найду (кричит).Алла, зайди ко мне.
Входит Алла. Она уже полгода работает у Заворуева. Можно поменять работу, но не характер. Все также криклива и скандальна. Из-за любой мелочи может впасть в истерику.
Алла. Что кричите. Не глухая, слава Богу. И не кривая (кокетливо улыбается). Что звали?
Заворуев. Ты печать не видела?
Алла. А почему я должна ее видеть? Я в сторожа не нанималась. И так за копейки работаю. Так мне еще надо за печатью следить. У меня, что других дел нет. Мне вон только всякой фигни каждый день приходится печатать…
Непряхин. Алл, ты можешь по-людски ответить. Видела или не видела?
Алла. Не видела. Зачем она мне сдалась. Что в сейфе нет?
Заворуев. Вроде нет, смотрел. Глянь-ка еще раз свежим взглядом.
Алла (осуждающе). Это уж точно. Взгляд у меня будет посвежее (подходит к сейфу и головой залезает вовнутрь).Нет там никакой печати (пауза). И денег нет. 30 тысяч там лежало. Взносы от бизнесменов. Я сама их позавчера в сейф поклала. Так, Петр Фомич?
Заворуев (наигранно). Так, так. Надо же и деньги куда-то пропали.
Непряхин. Да, непорядок получается (многозначительно). Это уже воровством попахивает. Алла, выйди, нам с Петром Фомичем потолковать надо, ситуацию сложившуюся обсудить.
Алла выходит, нарочно громко хлопает дверью.
Ты, Фомич, что творишь? Мы, как договаривались? Себе по пять тысяч, а пятнадцать пенсионерам раздать. Так дела не делаются. Ты же нас всех подставляешь. Деньги, ты взял.
Заворуев. Вань, клянусь. Себе только пятерку взял. Вчера утром Семипостолу его долю отдал. Остальные в сейфе лежали. Ума не приложу, куда они могли деться? Ты же знаешь, я всегда все по-честному. Все поровну.
Непряхин. Где же тогда они?
Заворуев. Не знаю. Видишь, и печати нет. Может действительно, все вместе покрали?
Непряхин. Может и вместе. У тебя все через жопу делается. Не одно, так другое. Ты, зачем Шмелеву разрешение на торговлю дал?
Заворуев. Не было оснований отказать. Все документы в порядке. Да и не получил он еще разрешение. Сегодня должен за ним прийти. Что ты к нему прицепился?
Непряхин. Вот и не давай ему сегодня. Помурыжь его хотя бы несколько дней. Много из себя понимать стал. Это ему не так, это не так. Таких надо на коротком поводке держать. А деньги ты взял. Даже не сомневаюсь, Тебе прогулять 15 тысяч, как нечего делать.
Заворуев. Ты, Иван, говори, да не заговаривайся. Я, что из-за каких-то 15 тысяч мараться буду? Ты думай, что говоришь.
В кабинет вошел Семипостол. Его присутствие было замечено не сразу. Появился он тихо и незаметно. Он и жить так старался – тихо и незаметно. Несмотря на небольшой рост, ходил всегда сгорбившись.
Семипостол. Что, товарищи руководители, шумим?
Непряхин. Николай Кузьмич, ты вчера деньги получил?
Семипостол. Какие деньги?
Заворуев. Забыл, что ли? Я тебе вчера утром здесь в кабинете деньги передал. Пять тысяч, долю твою.
Семипостол (нарочито громко). Вы, Петр Фомич имеете в виду те деньги, что передали мне на нужды партии? Да, конечно, получил. Но доли там моей никакой нет. Все пойдет на наше партийное строительство. Вы же должны знать линию нашей партии – крепить местные отделения. Моя доля – эту линию проводить в жизнь и быть всегда при партии.
Заворуев. Мне наплевать, на какую линию их потратишь! (обращается к Непряхину).Видишь, все, как я говорил. Из рук в руки передал.
Непряхин. Вижу. Николай Кузьмич, я все понять не могу. Ты действительно такой идейный, или просто хитрожопый? Я готов спорить, что ты из этих денег на «линию партии» рубля не потратишь. Тебя пока председателем не сделали, ты на чем ездил? На «копейке». А сейчас на «Тойоте» рассекаешь. Я твои эти разговоры о «линии партии» расцениваю, как твое недоверие к нам, твоим партнерам. Мы же общее дело делаем, одной веревочкой повязаны.
Заворуев (доверительно). Коль, действительно перебор получается. Хватает и других мест, где эту бодягу можно разводить. Нам-то, зачем эту «лапшу» навешивать?
Семипостол. Мужики, конечно, я вам доверяю. Мы же одна команда. Мы, мы, Тимур и его команда, которая пожинает плоды деятельности его внука. Я же понимаю, какую нелегкую ношу мы несем (обращается к Непряхину). Да, Вань, мое благосостояние несколько подросло. Но оно растет вместе с благосостоянием всего нашего народа. И, чтобы ты не говорил, свою руку к этому приложила и партия. Да, я беру из взносов немного себе, но тем самым я как бы обеспечиваю нормальную жизнедеятельность нашей партии.
Непряхин. Тьфу, ты. Опять он за свое. Ладно, проехали. Ты случайно печать нашу не видел?
Семипостол. А почему я должен ее видеть? У меня свои печати имеются: партийная и депутатская. Они всегда при мне (достает из кармана и показывает).
Заворуев. Что ты, Коль, нам их показываешь? Тебя спрашивают: видел или нет. Ты можешь просто отвечать?
Семипостол. Я и так просто отвечаю. Не видел. Что случилось?
Заворуев. Да, вот не могу печать найти. Не помню, куда положил, хоть тресни. Поэтому тебя и спросил.
Семипостол. Пропажа печати – это серьезно. Здесь я вижу политическую подоплеку.
Непряхин. Ты, что опять плетешь? Какая, к чертовой матери политическая подоплека? Печать пропала. Ее нужно найти. Не найдем, в конце концов, новую сделаем. Делов всех на два часа.
Заворуев. Я тоже, Коль, не пойму, о какой политической подоплеке ты толкуешь?
Семипостол. Вы товарищи проявляете политическую близорукость. Печать – это власть, оружие. У кого печать, у того и сила. Вы же прекрасно знаете, что наша партия не против оппозиции. Мы – за оппозицию. Но только конструктивную. Давайте только на минутку представим себе страшную картину. Печать попала в лапы неконструктивной оппозиции. Что может получиться. Власть может перейти в их грязные руки. Вот они пишут там всякие листовки. Прочитал, да и забыл. А, если они на эти листовки печать поставят. Что будет? Это уже будет документ. Официальный документ. Получится, что власть перешла в их руки. И ничего не поделаешь, у нас печати нет.
Заворуев (удивленно и растерянно одновременно). Николай Кузьмич, вы, что говорите. Иван Сергеевич сказал же. Не найдем – новую сделаем по оттиску!
Семипостол. Тогда другая картина может получиться. Двоевластие. У них печать, и у нас печать. Встанет вопрос легитимности. Кто из нас легитимнее. И мне, как народному избраннику, лидеру местного отделения партии придется сделать нелегкий выбор. С одной стороны, вы - мои товарищи, но с поддельной печатью, с другой - они с нашей настоящей печатью. Нелегкий выбор мне придется делать.
Заворуев (удивленно). Кто они? Какое двоевластие? Я – законно избранный глава, у меня мандат…
Непряхин (насмешливо). Ты еще скажи «законно избранный президент». Фомич, ты же не на митинге. Ты только мне про законность не рассказывай. Забыл что ли, как бюллетени считали? У Николая, как не странно, здравая мысль прозвучала. Печатью действительно кто-нибудь может воспользоваться. Тот же Шмелев, например.
Семипостол ( обиженно). Ты, Иван Сергеевич, свои подколы брось. Я знаю, что говорю – у нас на лицо кризис власти. Если печать не найдется, будем собирать Совет. Думать, что делать дальше. С липовой печатью твоя власть Петр Фомич теряет легитимность. А, если печать у Шмелева, его надо дезуировать.
Непряхин. Дезавуировать, грамотей.
Заворуев. Что, что? Обосрать Шмелева, что ли надо? Я правильно понял?
Непряхин. Ты, Фомич, просто в корень зришь.
Семипостол. Не надо так, Иван Сергеевич. Я не о себе пекусь, а о Петре Фомиче. Мы должны лишить Шмелева возможности воспользоваться печатью, не допустить в нашей деревне анархии, сохранить стабильность. Только это я имел в виду.
Заворуев (примиряюще). Мужики, хватит пререкаться. Мы же одна команда. Мы же все из одного морга.
Семипостол. Не знаю, не знаю. Морг, может, и один, а работа у нас разная была. Хочу напомнить, что я приемщиком работал, и имел дело с бумагами. И трупы в отличие от некоторых не таскал. Руки и совесть у меня чистые. Об этом все знают.
Непряхин. У, ты, как заговорил! Руки у него чистые. А кто с каждого трупа отстежку имел. Опасность почуял? Хочешь свалить?
Заворуев ( все так же примиряюще). Иван Сергеевич, Николай Кузьмич. Что вы горячитесь? Мы же все в доле. Нам наоборот друг за дружку держаться надо.
Непряхин. Только доли, похоже, у нас разные становятся. Куда 15 тысяч дел?
Заворуев. Честно говорю, не знаю (после паузы не очень уверенно) или не помню.
Семипостол. Что? Вместе с печатью и деньги пропали? Я не думал, что все так серьезно. Оппозиция на эти деньги знаете, что может сделать… Надо вызывать милицию.
Непряхин. Что, а это мысль. Там наверху, сразу будет видна озабоченность происходящим. Увидят, что мы ничего не пускаем на самотек. Проявляем бдительность. Заворуев (набирает номер). Да, мы очень бдительные. Але, милиция? Заворуев говорит. Кто у телефона… Неваляев? Здорово, капитан. Ты, что же нам отчетность портишь… Как чем? Нераскрытыми преступлениями. Мне от главного знаешь, какой нагоняй был... Будешь стараться? Старайся, но только отчетность нам не порть. Я что звоню, капитан. У меня тут одна печать и деньги пропали. Надо бы расследование провести. Протокол составить, и все такое... Где ты ее искать будешь, это не мое дело. Через сколько будешь… Все жду (вешает трубку). Через полчаса обещал подъехать.
В кабинет входит Алла.
Алла. Мой бывший хозяин пришел. Спрашивает, готово ли разрешение.
Заворуев. Готово, пусть заходит.
Непряхин. Не отдавай разрешение, не отдавай! Я же тебе говорил.
Заворуев. Как не отдавать, если оно готово.
Входит Шмелев .Несмотря на жаркую погоду, на нем надет костюм. Чувствуется, что эта форма одежды для него не очень привычна, постоянно одергивает на себе пиджак.
Шмелев. Здравствуйте, товарищи начальники. Что это вы все в сборе? Случилось что?
Непряхин (неприязненно).Это вас, господин Шмелев, или как там еще, господин предприниматель, не касается.
Шмелев. Не касается, так не касается. Петр Фомич, разрешение отдайте. Мне работать надо.
Непряхин. Работничек выискался? А здесь что, бездельники, по-твоему, собрались?
Шмелев. Мне откуда про это знать. Вы вон где (кивком головы показал на портрет президента), а я вон где.
Семипостол. Неправильные разговоры ведете, товарищ Шмелев, оппозиционные.
Шмелев. Мне по барабану, какие я разговоры веду. Разрешение давайте.
Заворуев. Не могу. Проблемы, понимаете, возникли.
Шмелев (повышает голос). Я уже сказал, что ваши проблемы меня не касаются. А оснований, отказать мне в разрешении у вас нет.
Непряхин (вкрадчиво). Основания, господин Шмелев, всегда найдутся. Земля под магазином кому принадлежит?
Шмелев. Ну, государству. И я ее арендую. У меня договор еще на пять лет с правом продления.
Непряхин. Так вот, господин Шмелев. Мы с Петром Фомичем и Николаем Кузьмичем, как представители власти обязаны блюсти интересы государства. И, не факт, что мы с вами продлим аренду. Более того, мы подумываем, расторгнуть с вами договор. Так ведь, Петр Фомич?
Заворуев. Так, так.
Шмелев. Как это, Петр Фомич. Вы только вчера говорили, что ко мне претензий никаких нет. Даже хвалили, что я на все просьбы руководства незамедлительно откликаюсь. Говорили, Петр Фомич?
Непряхин. Так это вчера было, а сегодня обстоятельства изменились. Не вам ли, господин Шмелев, не знать, что жизнь наша очень переменчива.
Семипостол. Мы, товарищ Шмелев, начали сомневаться в вашей политической благонадежности. Вы позволяете себе публично и огульно охаивать нашу демократическую, законно избранную власть. Это мы расцениваем, как вызов. Разве может находиться на государственной земле магазин, чей владелец политически неблагонадежен.
Заворуев. Да, понимаешь, вскрылись обстоятельства, которые вынуждают нас взять время на размышления.
Шмелев (в крик). Как же я работать буду? Мне семью кормить надо!
Алла. Не семью тебе кормить надо, а полюбовниц своих содержать. Я сама слышала, как ты нашу власть ругал.
Шмелев. Да, что ты слышала, если я ничего такого не говорил?
Алла. Ты, что хочешь меня врушкой выставить? Не выйдет? Сначала из магазина выгнал ни за что, а теперь еще и врушкой меня выставляет.
Шмелев. Воровать, ты считаешь «ни за что»?
Алла. Ничего я не воровала. Это наглая ложь.
Шмелев. А, кто из кассы 10 тысяч стащил?
Алла. Не стащила, а взяла взаймы на время. Я бы потом отдала.
Шмелев. Интересно, и когда собираешься отдать? Уже три месяца прошло.
Семипостол. Товарищ Шмелев, оставьте ваши исинсуации в покое. Говори, Алла.
Шмелев. Что оставить?
Непряхин. Он говорит, что не надо на Аллу клеветать, она – женщина честная. О ее честности в деревне легенды ходят.
Алла (приободрившись от поддержки). Я в магазине слышала, как он Наталье говорил, что его местная власть своими поборами затрахала, никак нажраться не могут. Этому дай, этому дай. Я за власть, конечно, же вступилась. Говорю, а что ты хочешь? Их народ только три месяца, как выбрал. Естественно, что им на жизнь пока не хватает. Пройдет год, другой…
Заворуев. Алла, остановись. Ты, что несешь?
Алла. Не перебивайте, меня Петр Фомич. Быстрее у вас все равно не получится.
Непряхин. Нехорошо, господин Шмелев, измышлениями заниматься. У вас ведь и свидетелей нет, а, следовательно, и фактов нет. Нехорошо.
Шмелев. Говорил – не говорил. Какая разница. У меня на магазин все документы в порядке. Не дадите разрешения - я на вас в суд подам.
Заворуев. Угрожать нам не надо.
Семипостол. Сами посудите, товарищ Шмелев. Разве мы можем иметь отношения с политически неблагонадежным человеком. Разве нас поймет народ, если мы оппозиции будем землю передавать. Что народ скажет? А народ скажет в таком случае - не пяди земли врагу. Поэтому наше решение, если оно состоится, народ поймет и поддержит. Народ не дурнее нас с вами. Он все видит, все понимает, а мы – совет депутатов его, рупор.
Непряхин. Пока суд пройдет, вы без штанов останетесь господин Шмелев. Вам ли не знать, сколько суды длятся. А пока суд идет, магазин работать не будет. Вот так.
Шмелев. Что ж вы мне руки выворачиваете? Что вам от меня еще надо?
Заворуев. Мы сами пока не знаем, что нам надо.
Шмелев ( с горечью). Еще не придумали, что с меня урвать? Что же это за жизнь такая?
Алла. А ты бы поменьше язык распускал, и ничего бы не было. Больно самостоятельным себя почувствовал. Думаешь, что все можно? Мы, народ тебе не позволим по чужим бабам шляться.
Семипостол. Случилось ЧП, товарищ Шмелев. Из администрации пропала печать и крупная сумма денег. Есть подозрение, что случилось это не без вашего участия. Вы не только разговорами, но и действиями пытаетесь дестабилизировать обстановку.
Шмелев. Какие действия? Какую обстановку? Вы, что с ума здесь все посходили? Не можете просто сказать, сколько я должен отстегнуть на социальное развитие?
Непряхин. Правильно мыслить начинаете, господин Шмелев.
Входит Неваляев.
Неваляев. Всем привет. Союз власти и бизнеса. Петр Фомич, я так и не понял, что случилось ( снимает фуражку и кладет ее на стол). Что такая спешка?
Непряхин. Петр Фомич, уже сказал по телефону, что пропала печать и крупная сумма денег, тридцать тысяч.
Неваляев. Вроде от15 шла речь.
Заворуев. Я от волнения ошибся.
Неваляев. Понятно. Что вы от меня хотите?
Непряхин. Хотим, чтобы вы капитан провели следствие. Мы расскажем все, что знаем, чтобы помочь следствию. Тем более, есть подозреваемый.
Неваляев. Это кто ж?
Заворуев ( показывает в сторону Шмелева). Он.
Неваляев. Володька? Да бросьте вы! Зачем ему ваша печать и деньги?
Шмелев. Вот и я им говорю, что на фига мне сдалась ваша печать. А денег я и так готов еще дать, чтобы, так сказать, компенсировать пропажу.
Заворуев (обрадованно). Ну и отлично. Деньги он вернет, а печать мы новую сделаем. И не надо никакого следствия.
Семипостол. Товарищи, Петр Фомич. Я уже говорил, что не все так просто. Мы до сих пор не знаем, в чьих руках она оказалась.
Неваляев. Николай Кузьмич, какие проблемы? Составим протокол, акт. Все чин-чинарем, пропала печать в неизвестном направлении. Закажете новую.
Семипостол. Товарищ капитан, мне странно от вас, стража порядка, нашей горячо всем народом любимой милиции, слышать такие слова. Мы не знаем, где печать, но предполагаем, что она в руках деструктивной оппозиции, которая с ее помощью может взорвать ситуацию.
Неваляев. Как взорвать?
Семипостол. Обыкновенно. Написать антиправительственное воззвание, и поставить нашу печать. Народ увидит печать на бумаге. Что подумает? Подумает, что государственный переворот, «Лебединое озеро». И сразу волнения, дестабилизация. Мы этого допустить не можем. Подозреваем же мы Шмелева потому, что он и есть представитель оппозиции. Мы не утверждаем, что именно он взял печать, но бдительность, прежде всего.
Неваляев. Но, если так. Попрошу Аллу и Шмелева выйти. С вами начнем вести расследование.
Алла. Это почему я должна выходить? Народ хочет знать, как будет идти следствие.
Неваляев. Алла, народ обязательно узнает, но в свое время. Выйди.
Алла и Шмелев выходят, за дверью они тут же начинают ругаться.
Что? Будем восстанавливать картину преступления? Петр Фомич, когда обнаружили пропажу печати и денег?
Заворуев. Сегодня утром.
Непряхин. Капитан, ну его, это следствие. Шмелев готов выделить деньги на социальное развитие. Акт составим, печать сделаем. Как смотришь, Фомич?
Заворуев. Я только «за».
Семипостол. Я – против. Меня начинает беспокоить ваша политическая близорукость. Сегодня на совете я буду вынужден ставить…
Непряхин. Затянул свою волынку. Закончим разборки, я тебе покажу «вынужден ставить». Ладно, капитан, начинай.
Неваляев. Петр Фомич, попытайтесь восстановить вчерашний день в подробностях. Может быть, что-то всплывет в памяти. И вспомните, где печать лежит.
Заворуев. Попробую. Только для восстановления памяти чуть-чуть приму. Кто-нибудь еще будет?
Непряхин. Нет, давай быстрей поправляй свою память.
Заворуев подходит к шкафу. Достает бутылку коньяка и стакан. Наливает его до краев и залпом выпивает.
Допьешься когда-нибудь.
Заворуев ( еще не ощутил действие коньяка, но знание того, что скоро полегчает, подняло ему настроение).Значит так. Утром пришел в контору. Взял печать, положил ее в карман и поехал на встречу.
Непряхин (подозрительно). На какую такую встречу? Ты мне ничего не говорил.
Заворуев (захмелевший). Я, что перед тобой отчитываться обязан. Каждый шаг мой контролируешь! Я, в конце концов, глава, а не ты. Куда хочу, туда и езжу. И ты мне не указ.
Семипостол. Ты, Петр Фомич неправильно рассуждаешь. Мы, твои товарищи, которые не хотят оставить тебя в беде. А ты сейчас в беде, в большой беде! Ты фактически свое главное оружие утерял – печать. Хотим помочь тебе оружие найти. С непонятным высокомерием от нашей помощи отмахиваешься. Иван Сергеевич не тебя контролирует, а понять хочет, как можно тебе помочь, чтобы ты снова был во всеоружии.
Заворуев ( с пьяной ухмылкой). Знаю я его помощь. Спит и видит, как бы меня подсидеть, и место занять. Так ведь, Вань? Спишь и видишь?
Непряхин ( с угрозой в голосе). Ты говори, да не заговаривайся. Тебя подсидеть? (Поднимает с кресла опешившего Заворуева и садится на его место). Что тебя подсиживать? Ты, как дурак, чуть ли не каждый день подставляешься. Пьешь – не просыхаешь. Вот, как сегодня. В районе, наверное, ни одной бабы не пропустил. С деньгами у тебя непонятка, печать вот потерял. Тебя и подсиживать не надо, дунь только слегка, ты и слетел с кресла. Как ты не поймешь, что мне не надо, чтобы ты слетал... Мы же одна команда, тимуровская… Так ведь, Фомич? (Встает с кресла, обнимает Заворуева). Так что, давай, рассказывай, к кому с печатью ездил?
Заворуев (растерянно). Да я и не собирался скрывать. К Петюнькину ездил. Он у нас землю будет покупать. Договорились, что я к нему подъеду, и на кое-какие документы печать поставлю (оправдываясь). Человек все-таки уважаемый. Обещал у сельсовета дорогу заасфальтировать. (Испуганно смотрит на Непряхина). Себе лично не просил. Только самую малость. Машину он мне отремонтирует.
Непряхин. Какую именно?
Заворуев. Обе. И все, больше ничего. Ну, естественно, когда бумаги подписали, в ресторане слегка перекусили.
Алла все подслушивала под дверью. Не выдержав, влетает в кабинет.
Алла. Как же слегка. Приехал, и сразу в свою комнату для релаксации дрыхнуть пошел. Меня еще с собой звал. Я отказалась. Кто тогда будет на телефонные звонки отвечать? Я же все-таки на службе.
Заворуев. Да не звал я ее! Она сразу сказала, что не может сегодня.
Дверь в кабинет открыта. Разговор с большим вниманием слушает Шмелев.
Шмелев. Это что же такое должно было случиться, чтобы Алка отказалась? Значит, точно не могла.
Алла. Тебя, кобеля, забыла спросить, что мне делать. Ты лучше думай, как жить дальше. Магазин-то твой мы прикроем! В ногах валяться будешь, чтобы пожалели.
Шмелев. Уж не в твоих ли? Желающие между ног потереться и без меня найдутся.
Алла. Вы слышали, слышали? Что он говорит? Трудовую женщину оскорбляет. Кровосос!
Неваляев ( не выдерживает).Прекратите базар. Выйдите оба! Не мешайте следствию (Алла и Шмелев выходят). Петр Фомич, давайте дальше рассказывайте… Вы легли спать. Печать-то куда дели?
Заворуев. Да, я поспал-то всего часок. Иван Сергеевич пришел. А печать, как положено в сейф спрятал. Алка должна была видеть (кричит). Алла!
Алла входит с обиженным видом, но даже сквозь обиду ничем неприкрытое любопытство.
Алла. Что звали?
Заворуев. Я когда приехал, печать в сейф положил?
Алла. Если бы. Вы сразу спать завалились. А тут пришли из бухгалтерии, надо печать ставить. А где она?
Заворуев (испуганно, словно эхо). Где она?
Непряхин. Все понятно. По пьяному делу где-то печать оставил.
Заворуев. Да быть такого не может. Я хорошо помню, что в карман ее положил.
Семипостол. Как вы помните, Петр Фомич, мы все прекрасно знаем. Я вам на прошлой неделе билет партийный новый выправлял, потому что не помнили, куда старый задевали.
Заворуев (обреченно). С билетом точно не помнил. Мне кажется, что я его закопал, чтобы сохранился до лучших времен. Тьфу, ты. Не так сказал. Не до лучших времен, а лучше сохранился. А где закопал? Вроде, как под яблонькой... Нет, не помню.
Семипостол. Вы, Петр Фомич, такими поступками плодите пораженческие настроения. Сила нашей партии в ее непотопляемости .Придет, к примеру новый потоп. Все зальет водой, все под ней скроется, и только партия наша будет на плаву. Знаете почему?
Непряхин ( с усмешкой). Знаем, знаем.
Семипостол. Я знаю, что вы смеетесь, Иван Сергеевич. И, говно, бывает, тонет, а мы все равно нет.
Неваляев. Иван Сергеевич, о непотопляемости вашей…
Семипостол. Нашей, нашей, капитан. Нашей, если хочешь стать майором.
Неваляев. Пусть будет нашей. А майора я, как раз сегодня получил. Алла, рассказывайте. Что знаете? Что видели?
Алла (обиженно). А я, что делаю? Я рассказываю. Вы меня своей партией перебиваете. Значит, пришли из бухгалтерии… Печать надо поставить. А Петр Фомич в своей релаксации уже рулады выводит.
Заворуев (виновато). Жена тоже жалуется. Только я чуть захраплю, она меня кулаком в бочину. Разве я виноват?
Алла. Знала бы, что помогает, врезала бы. Я ему «Петр Фомич, Петр Фомич, ноль эмоций. По карманам пробежалась. Нет печати.
Заворуев. Я точно помню, что в карман положил.
Алла. Он на спине лежит. Думаю, последняя надежда в кармане, что на заднице посмотреть. Начала его переворачивать. Тяжело, боров-то здоровый. Перевернула, все-таки. Точно, печать в заднем кармане лежала. Взяла. Бухгалтерии на бумаги печать поставила и в сейф ее положила.
Неваляев. Во сколько это было?
Алла. До обеда было. Около двенадцати.
Неваляев. Так, понятно. Двигаемся дальше. Помните, Петр Фомич, что дальше было?
Заворуев. Помню, хорошо помню. Значит, вчера был четверг. Положил я печать…
Шмелев (стоит в дверях). Вторник, вчера был, вторник!
Заворуев. Ну, конечно, вторник. Я по вторникам торговые точки инспектирую. Мне печать была нужна, чтобы протоколы выписывать. Ведь есть среди предпринимателей еще несознательные люди. Нарушают правила торговли. Прямо скажу, власть работает эффективно, выполняются наказы избирателей навести порядок, устраняются недостатки. Но есть еще резервы для устранения недостатков.
Шмелев . Пока с нас деньги можно тянуть, резерв всегда будет
Неваляев. Шмелев, а вас пока никто не спрашивает. Выйдите, не мешайте следствию. (Шмелев не двигается).
Заворуев. Да, не скрываю. Наказываем предпринимателей рублем. Но все деньги идут на социальное развитие нашего сельского поселения. Избиратель видит, как буквально на глазах хорошеет наше село. Скоро, очень скоро будет проложена дорога к сельсовету. Мы, местная администрация внимательно изучили послание президента. Оно для нас – руководство к действию. Следующая наша первостепенная задача – сделать наше поселение свободной экономической зоной. Поэтому вместе со строительством дороги, мы ликвидируем…
Непряхин. И, сколько ты вчера протоколов выписал на социальное развитие?
Заворуев. Нисколько. Я же говорил, что механизм власти очень эффективен. Нет у нас недостатков. Вектор развития…
Шмелев. Врет. Он только с меня полторы штуки слупил. Безо всякого протокола.
Заворуев. Все правильно. Вы добровольно, я подчеркиваю, добровольно пожертвовали деньги на партийное строительство, поэтому без протокола. Если бы на социальное развитие, тогда бы с протоколом. Наша партия хочет быть живым организмом, близким к нуждам простого человека, а не формальной, забюрокраченной структурой. Правильно я говорю, Николай Кузьмич?
Семипостол. Все так. А деньги где?
Непряхин. И сколько ты собрал на партийное строительство, Петр Фомич?
Шмелев. Я с мужиками созванивался. Всех объехал.
Непряхин. У нас 16 торговых точек. Умножаем на полторы…, получается 24 тысячи. Где деньги?
Заворуев. Я и сам удивляюсь, где они. Наверное, вместе с печатью похитили.
Неваляев. Так мы и эти деньги еще будем искать?
Непряхин (угрожающе). С деньгами мы сами разберемся.
Семипостол. Сами разберемся, это чисто конкретно наши партийные дела.
Неваляев. Дело ваше. Дальше, что было, Петр Фомич.
Заворуев. Дальше я, товарищи, не помню. Случайный и полный провал в памяти.
Шмелев. Он моей Наташке свидание назначил. Когда всех объехал, вернулся ко мне в магазин. И Наташку с собой забрал. А мне сказал, что с разрешением никаких проблем не будет, и, что завтра я могу его забрать. Я Наталью и отпустил. Тем более, что до закрытия час оставался. Восемь уже было.
Алла (бросается к Заворуеву). Ты, что мне, поганец, на днях говорил? Алла – ты моя звездочка, единственная. С женой разведусь, а на тебе женюсь. А я дура, поверила (хватает Заворуева за пиджак). А Наталья-то, Наталья, тоже хороша. Строила из себя тихоню.
Заворуев (закрыл голову руками). Я больше ничего не помню. Затмение и провал в памяти. Ничего больше не помню.
В кабинет заходит Скока-синюшник, за его спиной притулилась Наталья.
Скока-синюшник. Да, здесь я смотрю, целый кворум собрался.
Непряхин. Ты, что сюда завалился? Звал кто?
Скока-синюшник. Мне с Петром Фомичем интимно переговорить надо.
Неваляев. Какие у тебя еще могут быть дела с руководством?
Скока-синюшник. Вот и могут. Я, что не имею права переговорить со всенародно избранным руководителем?
Непряхин. Имеешь. Только у Петра Фомича нет секретов от товарищей. Так ведь, Петр Фомич?
Заворуев (по-прежнему держится за голову и бормочет).Я ничего не помню, ничего.
Непряхин. Вот, видишь. У Петра Фомича нет никаких тайн. Говори.
Скока-синюшник ( с сомнением). Даже и не знаю.
Алла. А эту зачем привел ( она уже отпустила Заворуева и все внимание сосредоточила на Наталье)?
Скока-синюшник. У меня дело государственной важности. Хотелось бы знать, что полагается мне за содействие власти.
Непряхин. За что?
Скока-синюшник. За содействие государственной власти.
Неваляев. Если вознаграждение было объявлено заранее, то тогда вопрос обсуждается. В противном случае все зависит от важности твоих сведений. Выкладывай, что там у тебя.
Семипостол. Товарищ Скоков, нельзя же так. Родина никогда не забывает своих верных сынов.
Скока-синюшник. Ну, раз про сынов заговорили, точно ничего не обломится. Тогда хоть выпить налейте что ли.
Семипостол. Товарищ Скоков, это администрация, а не кабак! Откуда в кабинете руководителя может быть выпивка?
Скока-синюшник. Ты, Кузьмич, или прикидываешься, или в правду немного того, поврежденный. Не видишь, к тебе одноклассник пришел, выпить хочет. Ты должен все бросить и одноклассника угостить. Где ж оно, школьное братство? Протри глаза, вон в сейфе пузырь стоит.
Семипостол. Это не мое.
Скока-синюшник. А я и не спрашиваю чье? Хочешь государственную тайну, наливай.
Неваляев. Пусть выпьет.. Вдруг, действительно, что-нибудь путное скажет ( обращается к Наталье). Ты, что с ним пришла? Или тоже налить? С кем связалась? Губишь себя.
Скока подошел к сейфу, по хозяйски взял бутылку и налил себе полный стакан. Тут же залпом выпил.
Алла (зло). Пришла суженого своего навестить. Зря пришла, он все равно ничего не помнит. Затмение у него.
Наталья (Неваляеву). С кем связалась? Скока хоть на человека похож. Уж лучше пить, чем так жить. Да, и что мне теперь станется. Я уже была для вас покойницей. Хуже уже не будет. (Алле). Что злишься? Нужен он мне очень. Ты посмотри на него, разве это мужик? Так одно недоразумение. А вечер с ним провести? Почему бы и нет. Мне сына надо на ноги поднимать. Он мне много чего интересного обещал.
Заворуев (озирается). Это – провокация. Меня напоили чем-то, ничего не помню. Точно, она пыталась меня отравить.
Неваляев. Зачем?
Заворуев. Обстановку хотела дестабилизировать.
Наталья. Петр Фомич, будьте хоть чуть мужиком. Дестабилизировать. Ты – сам сплошная дестабилизация. Неизвестно, где ее больше. То ли в голове, то ли в штанах.
Алла ( успокоившись).Это точно. Он, когда нажрется, ничего не может. Только обещает. Так ведь, подруга?
Наталья. Так.
Неваляев ( обращается к Скоке). Выпил? Давай теперь выкладывай государственную тайну.
Скока-синюшник. Хороший коньячок попиваете. Если, что важное скажу, на бутылку дадите? Без бутылки не скажу. Что одноклассник? Будет мне бутылка? Будет. Отлично ( лезет в карман и достает печать). Ее искали? Вот она. Все, гоните бутылку.
Заворуев. Вот она, миленькая. Говорил же я, что украли. Вот он и украл. А деньги где? Где деньги, гад? Он и деньги украл.
Неваляев (резко хватает Скоку за руку и забирает печать). Ты свои шуточки брось. Где взял ее? Украл? А деньги где? Я с тебя все сейчас до копейки вытрясу. Из-за тебя вся власть на ушах стоит.
Шмелев. Это у нее любимое положение. Петр Фомич, если ко мне больше претензий нет, отдавайте мне разрешение.
Семипостол. Не будем спешить, товарищ Шмелев. Мне кажется, что это не просто кража, а политический заказ. Надо понять, кому это выгодно. Надо найти заказчика.
Неваляев. Да, подожди ты, со своим разрешением. Дай сначала с этим разобраться (обращается к Скоке). Так, гражданин Скоков, говорите по-хорошему, где деньги?
Скока-синюшник (удивленно смотрит на Наталью). Наташ, какие деньги? Ты мне про них ничего не говорила.
Наталья. Оставьте его в покое. Не брал он никаких денег. И печать не брал. Она у меня была.
Алла. У тебя? Да зачем она тебе сдалась?
Семипостол. Вы, Наталья… не знаю, как по отчеству в какой-нибудь партии состоите?
Наталья. У меня одна партия – сына надо вырастить. Меня Петр Фомич, когда инспекцию магазина делал, пригласил на ужин. Сказал, что тогда не будет меня штрафовать за нарушения. Я согласилась. Куда деваться? Мне деньги очень нужны. Знала, конечно, знала, чем ужин закончится.
Заворуев. Политическая провокация. Не помню, ничего не помню.
Непряхин. Фомич, заткнись. Очень интересная история получается. Рассказывай дальше.
Наталья. Сначала в ресторане посидели. Не жадничал он, заказывал, все, что попросила. Видно, денег немерено было. Потом в ночной клуб поехали. Отдельный номер сняли. Приставать начал. Печать достал. Говорит: «Я тебя, Наталья, озолочу. Будешь у меня постоянной подругой». И подумала, что для меня это совсем неплохо будет. В общем, начала соглашаться. Он вроде все тихий был. Вдруг как бросится на меня. «Моя, моя, - кричит, - все официально будет». И давай на мне печати ставить. Я растерялась, замерла. Все, думаю, конец. Допился мужик до белой горячки. А он печатью меня охаживает. Шлепает во все места, по всему телу. Еле отмылась потом. Потом вдруг печать бросил на пол, а сам в кровать. И тут же заснул.
Непряхин. По всему?
Наталья. Как есть по всему.
Заворуев. Подсыпала она мне что-то. Ничего не помню. Ничего не помню.
Неваляев. Ладно, все ясно. Иван Сергеевич, закрываем следствие?
Непряхин. Закрывай. Ну, Фомич. Разговор серьезный нам предстоит.
Семипостол. Я буду вынужден этот вопрос поставить перед депутатами – о текущем политическом моменте.
Непряхин. Я тебе поставлю. У тебе есть свой кабинет. Запрись в нем, и ставь, что хочешь (берет со стола бумагу и протягивает Шмелеву).Получай свое разрешение. Знаешь, почему отдал?
Шмелев. Догадываюсь.
Непряхин. Это всех касается. О том, что сегодня произошло никому ни слова. Государственная тайна. Понятно?
Скока-синюшник. А мне бутылку за государственную тайну.
Шмелев (весело). Пойдем. Дам тебе бутылку. Наталья, ты с нами? Уходят.
Неваляев. Мне тоже пора.
Семипостол. В испытаниях наша власть только крепчает, и чище становится. Мы такая команда. Мы единая команда.
Заворуев. Ничего не помню.
Непряхин. Завидую… Тимуру завидую.

Конец.

2007 год

3.15.6.77