Как я пытался взорвать музей

26 августа в 12 часов 30 минут на автостоянку музея-усадьбы «Большие Вяземы» подъехала автомашина, в которой находился неизвестный. Выйдя из машины и оставив её на стоянке, он попытался приобрести в кассе билет. Узнав у смотрителей, что одиночное посещение запрещено, купил билет и стал дожидаться экскурсию. В 12 часов 45 минут прибыла экскурсионная группа для осмотра территории и выставочной экспозиции музея. К ней присоединился и неизвестный. В гардеробе он не стал сдавать сумку черного цвета на хранение под предлогом того, что там находятся очень ценные вещи. При осмотре экспозиции «Рабочий кабинет», пропустив вперед экскурсионную группу и экскурсовода, неизвестный, приложив руку к груди в области сердца, обратился к смотрителю с просьбой принести ему стакан воды, сказав, что ему стало плохо.
Женщина вышла за водой, но вернувшись, неизвестного не обнаружила – он вышел из здания, направившись в сторону, противоположную ходу осмотра экспозиции. Смотрителю показалось подозрительным исчезновение этого человека, и она решила обследовать помещение «Рабочего кабинета». Под секретером она обнаружила черную сумку, которую видела на плече у неизвестного. Согласно инструкции по действиям работников музея при обнаружении подозрительных предметов смотритель нажала кнопку тревожной сигнализации и поспешила в гардероб, где по телефону прямой связи сообщила в дежурную часть пункта централизованной охраны №5 о подозрительном предмете и приметы неизвестного…
ПРИШЛА ПОРА ОТКРЫТЬСЯ. Роль злодея-террориста на оперативно-тактических учениях по согласованию с вышестоящим милицейским начальством доверено было сыграть корреспонденту «Новых рубежей». Муляжом взрывного устройства послужила моя сумка (её пообещали не испортить). Прежде чем начать своё «злодеяние», несколько раз прочитав сценарий учений и уяснив порядок своих действий, я поинтересовался: «Почему бы просто не инсценировать ограбление? Ведь это более распространенное для музеев преступление». Однако заместитель начальника Одинцовского ОВО подполковник милиции Сергей Анатольевич Румянцев разъяснил, что в настоящий момент службу вневедомственной охраны ждут перемены: она переходит на сметно-бюджетное финансирование, и высвобождаемая в ходе реформы численность сотрудников будет перераспределена под новые задачи, в число которых входит охрана и антитеррористическая защита объектов особой важности. Таким образом, задача данных учений – проверить возможность и навыки пресечения вневедомственной охраной именно террористических действий. А что-то вроде инсценировок ограблений у ОВО происходит чуть ли не каждый день – то человеческий фактор поможет (охраняемые объекты порой открывают, забыв снять их с сигнализации), то техника преподнесет сюрприз (под охраной в нашем районе находится 600 объектов, 1000 загородных домов и коттеджей и 2700 квартир). Каждый день несколько выездов по тревоге, и какая из них ложная, а какая настоящая, – патрульные экипажи никогда не знают. Можно сказать, что в этой службе учения проходят каждый день.
Первая часть задания – проникновение в музей и закладка взрывного устройства –удалась мне легко. Смотритель честно удалилась за стаканом воды. Сказав про себя в адрес Рязанова, директора музея и доброго друга «Новых рубежей»: «Прости, Александр Михалыч», я снял сумку с «бомбой» с плеча и задвинул её поглубже под массивный секретер. Покинуть музей тоже удалось без особых проблем. Для милиционера, дежурившего на выходе, я все еще оставался законопослушным любителем музейных диковин.
Насколько мне было известно, норматив прибытия группы на место при срабатывании сигнализации или «тревожной» кнопки – пять минут. Ходьбы до машины, оставленной у ворот музея, – от силы минута, поэтому можно было позволить себе не торопиться. Как оказалось, расслабился я зря. Просто не ожидал, что помещение здешнего подразделения ОВО находится всего в трехстах метрах от музея. И как только была нажата кнопка тревоги, дежурный оператор ПЦО Наталья Епифанова подняла личный состав «в ружье». Мои приметы — «мужчина в черном, лет тридцати-сорока» — принимались экипажем уже по радиосвязи сразу двумя машинами – со стороны поселка Голицыно была вызвана подмога.
Не успел я выйти за ограду музея, как вдали показалась милицейская «Нива». Шанс уйти от погони всё же был: если сесть в машину, на которой мне предстояло попытаться бежать, и, «не отсвечивая», прикинуться «ветошкой». Сижу, мол, табак курю… Этот план я и попытался осуществить, но безуспешно. Прямо как в анекдоте: «Милиция», — подумал Штирлиц. — «Штирлиц», — подумала милиция». Скрип тормозов, меня блокируют, хлопают дверцы, неприятно щелкают затворы… Звучит команда: «Выйти из машины, поднять руки вверх!» На меня направлены автоматы АКСУ. В такой ситуации не поднять руки способен лишь самоубийца или бессмертный горец Маклауд. Правда, на этом для меня задержание и закончилось. Команды «Руки на машину, ноги в стороны» уже не последовало. Ребята сделали скидку на то, что я в роли подсадной утки не слишком профессионален, а потому программу подсократили: ни обыска, ни применения наручников устраивать не стали.
Тем временем показался второй экипаж, приехавший со стороны Голицына. Промчавшись мимо нас, он затормозил у музея. Снова щелкают затворы, парни в касках и бронежилетах разбегаются в разные стороны, обходя здание по периметру и замирая на положенных рубежах, – а вдруг у меня сообщник есть? «Почему они заняли именно те позиции, которые прописаны в сценарии учений, они что, его читали?» — интересуюсь я у командира взвода лейтенанта милиции Александра Крысанова. «Нет, наоборот. Это сценарий написан с использованием тех документов, которыми мы пользуемся. На каждый объект с того момента, как он ставится под нашу охрану, составляется план обороны. В нем расписано буквально всё – как подъехать, направления выдвижения, занимаемые позиции. Даже есть цветные фотографии объекта и подробные планы помещений».
Тем временем милиционер, находившийся внутри музея, выпустил на улицу посетителей музея, персонал и заперся в нем. Подъехала машина с кинологами и собакой, недоумевающей по поводу того, зачем это ее вдруг привезли в музей, – обычно ведь в школы вызывают, когда детям контрольную писать не хочется…
На этом программа учений отдела вневедомственной охраны закончилась, хотя процесс шел своим чередом – где-то мчались машины МЧС, ФСБ, пожарные, «скорая помощь». Выдвигалась группа немедленного реагирования из местного УВД. Кстати, даже если бы я и опередил машину ОВО, далеко уйти мне бы не удалось – единственный выезд на Можайское шоссе был перекрыт работниками ГАИ.
Однако далеко не все перечисленные структуры в отличие от ОВО посвящают журналистов в свои методы работы. Хорошо хоть обнюханную собакой сумку отдали в целости и сохранности. И на том спасибо.
Милиционеры отдела вневедомственной охраны тем временем подводили свои итоги. Норматив прибытия оказался сильно превышенным первым экипажем – всего лишь минута и пять секунд. Вторая машина прибыла за 5 минут 20 секунд, но это можно назвать неплохим результатом – на пути был железнодорожный переезд, да и движение днем на дорогах интенсивное.
За учениями следили представители высших милицейских инстанций, но ни во что не вмешивались, наблюдая за действиями экипажей и работой местного руководства со стороны, по всей видимости, делая свои выводы. Интересным показалось то, что главенствующую роль в группе инспекторов играла… женщина! Н.В. Тимошкина представляла ГУВО МВД России, в то время как М.Ю. Сафаров и А.В. Щадилов – управление вневедомственной охраны при ГУВД Московской области.
В общем, обезвредили меня. Чего и всем террористам желаю.

18.116.67.212