Два взгляда на одно событие.

Один взгляд.

И второй.

«Весна 1984 года в Афганистане ознаменовалась началом очередной Панджшерской операции. Это был самый активный период нашей «интернациональной помощи». Операция готовилась по всем правилам военного искусства. Замыслом предусматривалось, одновременно с вводом основной группировки с юга, проведение десантной операции в середине ущелья. Высадке десанта должна предшествовать массированная авиационная подготовка высадки. Для этого последовательно задействовались с Союза группы Су-24 и Су-17, работающие с аэродрома Кокайды. Су-17, Су-25 и МиГ-21 с Баграма завершали обработку, Ми-24 должны обеспечивать подавление средств ПВО при высадке и дальнейшую поддержку десанта. С воздуха на Ан-26РТ всем процессом руководил лично командующий ВВС 40А под бдительным оком командования ТуркВО и представителей ставки. Подготовка к операции происходила по правилам военно-мирного времени. Тут и постановка задачи с читкой боевого приказа, после которой ощущаешь себя полным идиотом, и даже контроль готовности с каверзными вопросами и заранее распределенными ролями отвечающих.

Политработники тоже не дремали. В Баграме была организована разъяснительная работа о возрастающей роли партии, коварстве империализма, лично Ахмад-Шаха Утром весь не участвующий состав согнали на митинг, знамена правда, не выносили — остались на Родине. Представляю уровень подобной шумихи в Союзе, где и бумагой лучше и политический штат ого-го!

Наступает время «Ч». Мы, на МиГ-21, в середине построения. В установленное время взлетаем, переходим на канал операции. Обгоняем группы вертушек, спешащих к району высадки. По времени выходим к цели, ущелье в дыму от предыдущих ударов, «101» — командующий на Ан-26РТ разрешает работу, Зарядка РБК, с высоты рассеиваем АО-1 на склонах. Подходят группы Ми-24. Слышу запрос от Ми-8, начинается высадка, особого противодействия с земли, судя по спокойному радиообмену, нет. Вдруг в эфир врывается бодрый запрос:

— 401 подхожу группой, разрешите подход и работу.

Ничего себе, Су-17 с Союза подлетели, при недельной подготовке к вылету умудрились опоздать на 20 минут! Здорово видно задолбали там народ. За писаниной в тетрадях, хождением «пеший по-летному», контролями, митингами и т. п. забыли, что надо еще и взлетать! Какой удар, десант уже на земле!

101 быстро реагирует:

— 401, работу запрещаю!

— А бомбы куда?

В эфире минутная пауза. Бомбы можно просто выкинуть в горы, но это, для начала операции, после всех митингов, как-то не по-боевому!

— 401, вам запасная цель 20 километров западнее, населенный пункт на букву М.

Вот это целеуказание!

Пауза, и не очень уверенный, куда деваться, ответ:

— 401 понял.

Смотрю на карту — в долине, западнее 20 км района высадки — только один кишлак на букву М — Ману. Не знаю, чем он там насолил. Верхам виднее, видно какая-то информация была. Появляется правда сомнение, что в полете, который не удался еще до взлета, пункт на указанную букву «сухие» смогут найти.

Афганистан. Полет в предгорьях. Вид из задней кабины МиГ-21УМ.

Вопрос с перенацеливанием в воздухе был вообще-то сложным. Новую цель в воздухе в ПРНК не введешь. Бомбометание в горах производилось в основном в ручном режиме (а на МиГ-21 другого вообще не было). Кроме немаловажного момента нахождения цели, необходимо обязательно знать ее точную высоту, определяя все это по картам 1:200 000 или 1:100 000 Умудренные опытом командиры ударных групп, особенно при действиях по вызову, возили с собой рулоны карт (есть одна история и про это). Воспользоваться двухметровой склейкой карты в тесной одноместной кабине тоже представляло определенную сложность.

Сомнения оказались обоснованными.

— 101, я 401, вышел в район цели

— 401, разрешаю работу.

— 401, на боевом, … сброс.

Минута тишины, видно ведомый не спешит, смотрит, где разрывы,

Вдруг в эфир врывается истошный крик:

— Я 245, на земле, нас «стрижи» бомбят, … над Чаугани?

Помню без карты, Чаугани — населенный пункт на повороте дороги на Саланг, там наш мотострелковый батальон, от цели будет километров 60-70.

В эфире генералький рев:

— 101, кто, мать вашу, над Чаугани?

Молчание.

— 401, место?

— 401 над пунктом на букву М., пара на боевом, подходит второе звено!

Вопль с земли:

— Еще один сбросил!

Рычание 101-го:

— Сам ты блин на букву М.! Всем в районе запрещаю работу! 401, чтоб больше тебя здесь не видел, к х…ям на точку, разгрузиться над горами!

— Понял. Группе 401 прекратить работу, на точку.

— 245, я 101, как там у вас, доложи обстановку!

— 101, двое «стрижей» по нас отработали.

— Потери есть?

— Выясняем!

— 401 отошел с курсом 355, разрешите на шестой.

— Мыы, … аю!

Можно понять затурканных личным составом, подготовками, контролями и митингами командиров-летчиков, которые в первом в году боевом вылете опоздали со взлетом на 20 минут. Получив мудрое перенацеливание, они отсчитали на восток 20 км, потом еще 20 и 20, нашли среди других мелких кишлаков крупный населенный пункт на букву М. — Чаугани. Казармы, военный городок с укреплениями представился вполне естественной целью.

Пехоту спасли наличие в составе авиационного наводчика с работающей радиостанцией, видно от скуки прослушивал частоту операции, а так же не очень эффективные боеприпасы атакующих — старые (еще черные) РВК-250 АО 2,5.

Не знаю, чем для Су-17 далее закончилась эта история, в связи с отсутствием безвозвратных потерь у пехоты, отделались, очевидно, малой кровью. Хотя без строгого партийного реагирования уж точно не обошлось (невнимательно изучил народ, что мыслили основоположники по теме).

Вопрос же соотношения полетов и командно-штабных забот представляет особую тему и требует отдельных повествований» ©

* * *

P.S. Под сотню убитых и раненных. Виновные действия отдельных лиц очевидны. Вот только есть у меня такое ощущение, что случай этот «замяли», списав всё на «боевые потери».