"Коне-е-ечно, у тебя же Одинцовский район"

«Домой!» — сказал Гладышев водителю и замолчал… Столица привычно нарядилась к празднику, но сейчас он не замечал этой радующей красоты. Неожиданно зацепили, растревожили слова коллегиглавы, брошенные ему после совещания: «Коне-е-чно, у тебя же — Одинцовский район. Побыл бы в нашей шкуре!»

…Июль 1991 года. Озлобленная, отчаявшаяся толпа, человек около ста, подходила к административному зданию. «На третий этаж, в исполком, быстренько, — переговаривались поднимавшиеся по лестнице. Спустя несколько минут уверенно расположились в приемной. Дверь председателя оказалась закрытой. Народ гудел: «Увидел нас и убежал», «Испугался и закрылся изнутри». Начали гадать, есть ли в кабинете персональный туалет… «Они здесь давно отоварились, им, небось, машину с сахаром к исполкому пригнали…»

Александра Гладышева действительно не было, он уехал на внеочередной Российский съезд. В районе назревал «сахарный бунт»: заготовки в разгаре, а песка нигде нет. И плевать было людям, что какой-то там Очаковский сахарный склад срывал график завоза. Для них самым доступным главным виноватым был именно Гладышев.

На следующий день он уже лично проверял все до единой «точки», где торговали сахаром. И потребовал, чтобы ежедневно на его рабочем столе лежал письменный отчет о поставках… Слава Богу, проехали, прожили это время пустых полок, талонов, отчаяния, горькой милостыни гуманитарной помощи, слез стариков, благодарящих за благотворительные котлеты… В архиве подписанные им тогда документы: о единовременной помощи за счет средств бюджета детям-инвалидам, о дополнительном питании учащихся в группах продленного дня, о выплатах врачам и учителям на питание, о ежемесячной компенсации инвалидам I и II групп расходов по квартплате… А в «архиве», где накапливается боль, остался отчаянный выкрик на сессии горсовета: «Почему беременные каждую неделю получают заказы, а инвалиды нет? Мы — брошенные люди, заведующий магазином вышвырнул меня вон из кабинета… Нам в Голицыно дают в месяц 300 граммов сыра или полкило печенья. Чулки нужны, белье, инвалиды не в силах обеспечить своих детей ни продуктами, ни одеждой! ..»

Утром 19 августа 1991 года, в начале восьмого, как обычно, Гладышев ехал на работу и вдруг увидел, что по Можайке идут БМП и танки. О перевороте он еще не слышал. В горсовете, узнав, что произошло, решил в знак протеста немедленно подать в отставку. Замы его не поддержали. И он, в конце концов, остыл, согласившись, что в данной ситуации безвластие — это хаос. Он собрал актив района (был поражен, что приехали абсолютно все) и первым делом открыто высказал свою позицию: случившееся носит незаконный характер. Распорядился об экстренном введении талонов на крупы и муку, потому что люди начали панически скупать хлеб, муку, макароны. Была поставлена задача бесперебойного снабжения хотя бы самым необходимым. Все отделения УВД были переведены на 12-часовой режим работы, организовано круглосуточное дежурство квалифицированных специалистов ЦРБ — ведь по нашему району шли танки. Круглосуточно работал и горсовет. Гладышев сам дежурил в первую ночь. Из ЦРБ ему принесли раскладушку.

На следующий день утром на совещании он зачитал два Указа Ельцина и документ о введении чрезвычайного положения. И подтвердил свое решение о том, что на территории Одинцовского района чрезвычайное положение не вводится. Необходимые пакеты на случай чрезвычайного положения имелись в каждом Совете. По команде сверху их вскрывает первое лицо. В Одинцове эти документы остались запечатанными — Гладышев к ним не притронулся. Что будет дальше, сколько это продлится — он не знал. Но публично заявил: «Я неоднократно и открыто критиковал и Горбачева, и Ельцина, но есть конституционный путь, есть закон и законно избранная народом власть…» Он ужаснулся случившемуся. Сейчас не верится даже, но люди в каком-то сумасшествии звонили и докладывали, как вели себя их сослуживцы, соседи, знакомые.

Он ужаснулся случившемуся. Сейчас не верится даже, но люди в каком-то сумасшествии звонили и докладывали, как вели себя их сослуживцы, соседи, знакомые.

«Люди, оставайтесь людьми! — обратился Гладышев через районную газету к согражданам. - 37-й год не должен повториться! ..» Он думал: «Что дальше? Неужели никогда не остановится этот страшный маятник, колеблющийся между точками «белый — красный», «наш — не наш», «плохие — хорошие»? Ударив по одним, маятник неумолимо движется к другим — и следует новый удар… Опыт нашей истории подтверждал, что маятник бьет наповал. Сколько ни цепляйся по-кошачьи за него, одержимый желанием во что бы то ни стало уцелеть. А если повезет — то и поиметь. Были и откровенно провокационные звонки: «Чем во время переворота занималась наша одинцовская власть? Что делали, какую позицию выбрали? Небось, отсиживались и выжидали?» Казалось, что дальше просто дышать — тяжело. Но он тогда отчетливо понял, что есть вещи важнее, чем уцелеть и дышать. Ему только-только исполнилось 35 лет…

Звезды салюта 22 августа 1991 года отражались в окнах Российского парламента. В окнах, пока не ставших амбразурами. А 24 августаГладышев подписывает решение исполкома Одинцовского горсовета о принятии в муниципальную собственность имущества КПСС, находящегося на территории района. Он хотел на базе одной из «крутых» здравниц открыть детский санаторий. Но буквально на следующий день поступила телеграмма: на основании Указа Президиума РСФСР все принадлежащее КПСС и КП РСФСР недвижимое и движимое имущество, включая денежные средства и в рублях, и в валюте, объявлено государственной собственностью РСФСР. Гладышев предпринял через Верховный Совет и Президента России еще одну попытку хоть каким-то образом отстоять интересы района. Но ни одна здравница ЦК КПСС не перешла в муниципальную собственность, многие из них в скором времени стали частной собственностью близких к разделу государственного каравая особ.

Приближался Новый год. Шампанского не было почти ни у кого. И с подарками для детей была напряженка. В районной газете появилось письмо: «Помогите, нигде не могу купить для сына плюшевого мишку, а малыш увидел эту игрушку у соседей и так ждет ее». Первым на письмо откликнулся Гладышев: «Давайте адрес, я сам отвезу ему медведя». Но через три дня он тоже беспомощно развел руками: «Нового медведя нигде не нашел, а старого дарить постеснялся. Купил собаку». Она «присоединилась» к плюшевым медведям, подаренным мальчику более «везучими». А ему было дано увидеть счастье сияющего крохотного существа в великоватых валеночках и домашней жилетке до колен… Так закончился у Гладышева 1991-й год.

В 1992-м Гладышев оставался первым лицом в районе, будучи уже главой администрации. «Зачем полез в эту петлю? Ни законов нет, ни механизма исполнения тех, что приняты. Работал бы и работал в Совете», — «воспитывали» его многие. Но он видел, что район пытаются развалить, растащить то, что было создано его предшественниками. Толковые мужики, прекрасные специалисты и организаторы, на которых он в первую очередь рассчитывал, отказывались идти в его команду только потому, что их могут заклеймить как «партаппаратчиков».

Стремление «очиститься», отречься от прошлого переходило в какой-то садизм. Все чаще и чаще в его адрес звучало презрительное «партократ».

Это был официальный оппозиционный фетиш, козырь новоявленных демократов. Демократов «эпистолярного происхождения», ведь достаточно было написать заявление о выходе из КПСС. Но «команда его молодости» тогда не оставила Гладышева. Они вместе строили Одинцовский район. Интеллектуал, весельчак, «мотор» команды Коля Шевченко. Его сердце остановилось на 45-м году. Костя Макаров умер в 48, основательный сибиряк Володя Юдинских, дипломатичный Валера Банецкий, красавица, умница, верный помощник Валя Данилина ушли такими молодыми.

Самые тяжелые минуты сегодня он переживает на одинцовском кладбище. Тогда, в 90е, оно было совсем маленьким, а теперь… Но и он в должности лидера отчетливо понял, что надо умереть для своего «я», своих интересов, своего личного времени. Учиться жить подругому. Это было трудно. Начинался «самодеятельнобанановый» капитализм, начинался земельный беспредел. Желающих прийти и озолотить Одинцовский район было мало. В основном все хотели получить здесь землю и озолотиться сами. Со всех сторон, порой самых неожиданных, на администрацию района шло мощное давление. Гладышев, сколько мог, сдерживал его, не подписывал землеотводные акты, а с 23 марта, согласно правительственным документам, у него такого права не стало.

Но у «партократа» не опустились руки. Именно в 1992 году он публично объявляет, что район станет самым лучшим, что в Одинцове будут построены Ледовый дворец, бассейн, детские площадки… «Мне очень трудно сейчас, — сказал Гладышев в одном интервью, — но желание изменить жизнь в районе к лучшему — сильнее». А между тем даже ветераны войны говорили: «Сейчас страшнее, чем под пулями». И именно в такой ситуации замученным проблемами «выживания» людям преподнесли новый праздник с гордым и красивым названием «День независимости России»… Кто-то праздновал, кто-то богател, кто-то погибал. Пенсионеры питались «хлебом единым», а очень близкий Гладышеву человек в его родной станице с ненавистью сказалему: «Таких, как ты, надо расстреливать. Потому что ты тоже в этой власти, тоже преступник».

В смятении, до конца не понимая, что же с нами со всеми происходит, он приезжал к Валентине Яковлевне Чистяковой, бывшей «хозяйке» района. Дивный, бескорыстный, мудрый и жертвенный человек, она принимала его «исповеди» и, как могла, поддерживала, предостерегала, подсказывала. Ему, горячему по натуре, были необходимы эти советы. Он не умел и так и не научился смотреть на многое со стороны и свысока, как полагается вроде бы руководителю. Говорят, что так лучше видно. Но это не для него…

…4 октября в Одинцове было солнечно, мамы гуляли с колясками, кто-то делал покупки, кто-то кормил голубей. А те, кто был дома, смотрели репортажи СИ-ЭН-ЭН. Залпы бухали прямой наводкой в сердце: вновь свои били своих. И Гладышев вновь не прятался и не выжидал: «Разгону парламента нет никаких правовых и нравственных оправданий… Призываю всех к спокойствию и выдержке, взвешенной оценке событий …Призываю воздержаться от проведения митингов и демонстраций… Я хотел бы, чтобы все поняли меня: противостояние, борьба — это не путь к созиданию…»

Казалось — все. Казалось, все победы наши, все парады наши — позади. Казалось, что все теперь рухнет. Было очень трудно — вопреки всему — удержаться на бастионе созидания. Что он мог сделать, когда после дефолта 1998 года Подмосковное отделение Пенсионного фонда поставило его перед фактом, что будет забирать у района половину собранных страховых взносов для выравнивания провальной ситуации с выплатой пенсий в области. Поблагодарив при этом «за усилия по мобилизации средств на выплату пенсий в Одинцовском районе». Гладышев ответил однозначно, что такое решение считает ошибочным. «Ваше письмо и категоричное несогласие с подобными мерами вынужден довести до жителей района». Дошел до губернатора, но ничего не добился. Колоссальные усилия и Одинцовского филиала Пенсионного фонда, и служб и отделов администрации, чтобы пожилые люди не оставались без средств к существованию, пошли насмарку. И в очередях за пенсией, которые старики занимали с ночи, несчастные по полной программе отводили душу на его фамилии…

Он родился в год Обезьяны, но однажды пошутил: «Я какая-то нестандартная обезьяна. Друзья подкалывают меня, что вместо того чтобы сидеть, как мудрая обезьяна, на горе и наблюдать за схваткой двух тигров, я бросаюсь примирить их и бываю бит обеими сторонами». Так произошло в истории с выплатой пенсий, так происходило еще не раз и не два. Но где взял он такую нелогичную всему происходящему надежду, чтобы в «черную осень» 1998 года заявить во всеуслышание: «Многие вопросы сегодняшнего кризиса — искусственные и кратковременные. «Черная осень» — это искусственная ширма. Мы ведь знаем, что настоящая осень — золотая, светлая». И начал строительство Ледового дворца, о котором так давно мечтал, начал колоссальную реконструкцию Перхушковской больницы, и она теперь лучшая в области. Именно в провальном 98-м была утверждена Целевая комплексная программа развития Одинцовского района до 2000 года. Завершился огромный труд, сделанный не заезжими аналитиками, а специалистами и руководителями района. Такой программы на то время не было ни в одном районе России. Он начал ставить перед районом, перед командой, перед собой какие-то сумасшедшие по своему грандиозному несоответствию провальному времени задачи. Изначально не имея на то ни копейки. Но все эти задачи решались, и деньги на них находились, и все получалось.

Почти семь тысяч квадратных метров социально-культурного Православного центра у Гребневского храма в Одинцове, роскошных, по всем параметрам — супер, предоставлены сегодня нашей детворе. Здесь и приют, и кружки, и хоры, и секции, и компьютеры, и музыка. Но в августе 2004-го на открытии этого детища Гладышева его самого не было. Врачи не отпустили. Звучали восхищенные речи высоких гостей: «…единственный в России, уникальный…». А триумфатор после сердечного приступа метался в больничной палате от окна к двери. По телевизору — половодье грязи в его адрес. Профессионально организованное, для непосвященных — неопровержимое: «Вот это да! А мы-то думали…». Сплетни тиражировались и в газетных статьях. Одинцовский район, не оставшийся в разряде типичных спален Москвы, позарез понадобился другим. За многие годы было сохранено, не распродано и не приватизировано ни метра, ни кирпичика муниципального имущества — есть где развернуться. Прокурорские проверки сменяли финансовые комиссии, копали природоохранные органы и еще многие другие «нацеленные». Тотальные ревизии не выявили ничего. И тогда ставка была сделана на клевету. Гладышева умудрялись обвинить даже в том, что он собирается снести памятник погибшим в Великой Отечественной войне…

За последние полгода он дважды побывал на Афоне. Он молился, чтобы была дана ему возможность построить в Одинцове ещё и храм. Со Святой горы он привез два камня, чтобы положить их в основание. И вот сегодня храм закладывают без него. Открыв Православный центр, по ковру из цветов, устилающих Можайку, гости и жители района крестным ходом идут к месту, где поднимутся стены храма… Сколько детей! До последней минуты Гладышев надеялся быть там…

О чем он думал в больничной палате? О чем вспоминал? Может быть, свою бабу Марфу, которая мальчиком возила его в город из станицы в храм? Хотя два сына были коммунистами, «атаманша», как все звали бабушку, не боялась верить и молиться… И к нему пришло время, когда он понял, что нельзя стремиться продлить свою духовную беспечность. Он понял, что без веры человеку нельзя.

Беда — всегда рентген. Замаячила отставка, и нос по ветру травли и клеветы повернули мнимые друзья и соратники. Проявился каждый, пожимавший ему руку. Одними из немногих –но первыми — в тот момент Гладышева поддержали Владыка Ювеналий и Патриарх Алексий II, позвонивший ему в больницу и твердо заявивший, что он не верит ни одному слову клеветы…

…Потом была более чем убедительная победа на выборах, «сердечные» поздравления и «искренняя» радость быстро переориентировавшихся. Близкие люди, соратники и друзья в ночь 19 декабря 2004 года, если честно, бурных восторгов не выражали. И не бурных тоже. Тихо и устало попрощавшись, разъехались по домам. Они ждали большего – справедливости. Но только в 2006 Александр Георгиевич Гладышев получил по почте листок бумаги, на котором была напечатана пара абзацев. «Вы полностью реабилитированы»…

…Была монетизация и митинги, на которых вновь самым доступным главным виноватым был именно Гладышев. Авария на московской подстанции, захватившая Подмосковье, и падеж кур на Петелинке. Открытие Одинцовского университета. Зима, небывало холодная, с ночными дежурствами в администрации. Будни и праздники. Новые проблемы, новые дела и новые надежды…

«КОНЕ-Е-ЧНО, У ТЕБЯ ЖЕ ОДИНЦОВСКИЙ РАЙОН! ..»

«Одинцовский район – это особый район. У района очень хорошие традиции. Район очень многое сделал даже в самые трудные, так называемые перестроечные времена. Район отличается в Московской области одним из самых больших бюджетов. И прежде всего, по доходной его части. Район отличается стабильностью, хорошими показателями практически во всех сферах жизнедеятельности. В этом во всем роль главы района была и остается огромной с точки зрения организации и консолидации всех нормальных, здоровых, хороших сил. Объединения этих сил для того, чтобы жители Одинцовского района жили — ну, по меркам нашего времени — неплохо удалось добиться, удалось достичь.

То, что Александр Георгиевич вновь стал главой района — а я не скрывал, что мои симпатии и моя поддержка на его стороне (в рамках закона, конечно) — это для района и для области очень хорошо! Это очень здорово! Потому что он прекрасно знает район. Его район знает очень хорошо. И дальнейшее движение района вперед, темпы этого движения должны постоянно наращиваться. В том, что это будет именно так в Одинцовском районе, у меня лично никаких сомнений нет. Поэтому сегодня я сердечно поздравляю и Александра Георгиевича…

Хочу обратить внимание на то, что работа должна продолжаться в таком же спокойном, но уверенном духе. Поскольку все-таки жизнь каждого человека, жизнь всего района, конечно, важнее всевозможных интриг, разговоров и «некоторых действий», которые мы наблюдаем».

Борис ГРОМОВ, Губернатор Московской области, Герой Советского Союза.

18.117.70.132